Редакции «Русь Запорожье» мать Антона Харитонова и Сергея Дёмина заявила, что в Запорожье приезжал заместитель министра и давил на подсудных пономарей, требуя от них на суде заявить о причастности ко взрыву Свято-Покровского собора на малом рынке.
Допрос третьего подсудимого по делу о взрыве Свято-Покровского храма Запорожья — Евгения Федорченко — сегодня, 4 марта, начался в суде. Евгений Федорченко, как и подсудимый Антон Харитонов, ранее работал пономарем взорванного храма.
РепортерUA пишет: Евгений Федорченко заявил о своей невиновности и непричастности ко взрыву. По его словам, признательные показания в ходе досудебного следствия он давал под психологическим и физическим давлением оперативных сотрудников.
— Данное преступление не совершал и не мог совершить, потому что многое в этом храме было очень мне дорого. В этом храме я нашел очень близких мне, дорогих друзей. Мне очень жаль пострадавших, и я сочувствую искренне родственнице погибшей, потому что я прекрасно знаю, что на месте любого из пострадавших могли быть мои близкие, — заявил сегодня Евгений Федорченко. По его словам, часто Свято-Покровский храм посещала его мать, а также его племянник.
Кроме того, Евгений Федорченко, также как и ранее подсудимый Сергей Демин, опроверг слова прокурора Запорожской области Вячеслава Павлова о присутствии на всех следственных действиях сотрудников прокуратуры.
— Ни на одном допросе, ни на одном опознании, ни на одном каком-либо оперативном действии не было ни одного сотрудника прокуратуры, поэтому сказать о каких-либо жалобах по поводу того, что я плохо себя чувствую (нет никаких сил, мне надо хотя бы час перерыва, глоток воды), я не мог, — заявил Евгений Федорченко.
Следующее заседание по делу состоится 11 марта, начало — 10.00.
Резонанс вокруг «дела пономарей», обвиняемых во взрыве Свято-Покровского храма в районе Малого рынка в Запорожье, не просто набирает обороты. Обвинительные заявления со стороны защиты растут, как грибы после дождя: пытали, издевались, морально давили. «Чудят» и сами обвиняемые, переписывая явки с повинной по четыре раза и меняя показания… Пресса, не становясь ни на чью сторону, но и учитывая дерзость и резонанс совершенного, освещает все, что может быть озвучено по этому делу. Вот только почему-то все больше говорят защита и родственники обвиняемых. Правоохранители предпочитают периодически скупо сообщать о результатах проверки по фактам жалоб: избиения не подтвердились, допросы ведутся с фиксацией на видео… Сегодня мини-интервью «РепортерUA» согласился дать начальник отдела прокуратуры Запорожской области Сергей Марченко – человек, который осуществлял прокурорский надзор за «делом пономарей», начиная с момента возбуждения уголовного дела и до направления его в суд.
Сергей Михайлович, когда вы впервые встретились с подозреваемыми по делу?
— С первых минут расследования указанного дела прокурорский надзор за проведением следствия стал для меня, в полном смысле этого слова, круглосуточным. При таком режиме надзорной работы от момента информирования меня о поступлении первой явки с повинной от Антона Харитонова о его осведомленности о преступлении до времени моей первой встречи с ним прошло не более часа.
О чем Антон говорил с вами во время первой вашей встречи?
— Я встретился с ним наедине и долго изучал его личность в беседе «с глазу на глаз». При этом не присутствовал ни один сотрудник милиции. Это необходимо было не только для выяснения обстоятельств происшествия, но и для налаживания психологического контакта с указанным лицом, понимания его эмоционального состояния, уровня образования, внутренних убеждений и взглядов на жизнь — всего того, что в совокупности могло побудить его на преступление. Прежде всего я, как работник прокуратуры, пытался убедиться в добровольности такого признания и понять его мотивы, отбросить для себя сомнения относительно «вынужденности» признания Харитонова, исключить любое принуждение со стороны органов дознания.
Не буду сейчас говорить о том, что следственные действия проводились с применением видеозаписи, а физическое состояние Харитонова было зафиксировано врачом, судебно-медицинским экспертом, при освидетельствовании. Об этом уже говорилось неоднократно.
Что, по вашему мнению, означает наличие в деле нескольких явок с повинной?
— Поведение Харитонова, конечно, объяснялось позицией его защиты. Первая явка с повинной — это была попытка минимизировать возможные последствия для себя и выгородить других соучастников, переложив основную вину на постороннее лицо, отведя себе роль стороннего наблюдателя. Следствие проверило эту версию и убедилось в ее несостоятельности.
Именно после неоднократного нашего общения с Антоном Харитоновым в спокойной и непринужденной манере он понял и сам для себя сделал вывод, что его первое признание — это лишь первый шаг, очевидная для всех полуправда, и перестал скрывать участие в преступлении своего родного брата Сергея Демина. Это была вторая явка с повинной.
Потребовалось время как для следователя, так и для оперативников, чтобы проработать предоставленную нам во второй явке с повинной версию Харитонова, а затем и Демина, чтобы понять, что в этом написанном ими собственноручно «сценарии» есть значительные «белые пятна», и где-то скрываются другие действующие лица, участники заговора.
Сотрудничество со следствием подозреваемых в подавляющем большинстве своем строилось по принципу «отдаем информации столько, сколько следствие знает уже и без нас».
Упорная работа коллектива следственно-оперативной группы, которая разворачивалась на моих глазах и при непосредственном участии, заполнила самые большие пробелы в событиях. Мы нашли тщательно скрытого от нас сообщниками соисполнителя — Евгения Федорченко, который скрылся от следствия в другой области. Вместо него Харитонов и Демин называли несколько других фамилий, которые не имели к делу никакого отношения.
Как вел себя на следствии Федорченко?
— Шаг за шагом я пытался «разговорить» подозреваемого. Видел напуганного последствиями взрыва и перспективой уголовного наказания парня, который, вероятнее всего, не ожидал таких шокирующих последствий собственного преступления. Убежден, что именно от этого у Федорченко постоянная смена настроений и установок: от полной открытости до замыкания в себе, от приязни до враждебности в поведении. Чистосердечное признание, потом растерянность, раздражительность, попытка торговаться, снова возвращение к действенному раскаянию… Ведь досудебное следствие — это не только процессуальная деятельность, это еще сочетание ее с практической психологией.
На сегодняшний день Вы можете взять на себя ответственность и однозначно заявить, что к задержанным меры физического воздействия или психологического давления не применялись?
— То, что незаконные методы дознания и следствия к обвиняемым не применялись, — на сегодняшний день неопровержимый юридический факт. Есть неотмененные процессуальные решения по этому поводу в результате проверок, проведенных прокуратурой Запорожской области. Проводились прокурорские проверки по заявлениям Демина, Федорченко и Харитонова в ходе досудебного следствия. По результатам всех этих проверок вынесены постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников милиции.
А по поводу многочисленных публикаций в средствах массовой информации на тему применения к подсудимым по делу об организации взрыва в Свято-Покровском храме Запорожья различных форм принуждения хочу сказать: это ловко задействованные инструменты настоящей «психологической войны», которая развернулась вокруг указанного резонансного дела.
Поэтому еще раз призываю к взвешенности и умеренности как отдельные «горячие головы», так и широкую общественность. Дайте возможность суду спокойно разобраться в материалах дела. Лично я воспринимаю шум и суету вокруг уголовного дела не иначе, как спланированную попытку повлиять на мнение суда, который исследует собранные доказательства, и напоминаю всем, что в Украине влияние на суд является уголовным преступлением.
Кому выгодна та война, о которой Вы говорите?
— Я считаю, что это выгодно стороне защиты.