Новелла «Хижина» Уильяма Пола Янга вызвала возмущение в американских христианских кругах самой претензией на изменение образа Бога. Привычный бледнолицый, светловолосый старец, занимающий пост императора вселенной и в патерналистском духе управляющий человечеством, диссонирует с женщиной-африканкой, слушающей «фанк».
На старом образе Бога зиждилась не только теология американского христианства, но и философия существования целого общества. В их понимании Бог избрал определенных людей (американский народ), которым дал особое откровение (правильное понимание Библии и правильную форму христианства) для донесения Божьего послания остальному человечеству (народам). Этот концепт дает понимание причин установления как духовной, так и политической, экономической опеки Соединенных Штатов.
Среднестатистический консервативный христианин Америки одновременно благословляет как миссию для проповеди Евангелия, так и гуманитарную интервенцию для утверждения «Божьего» политического порядка (т.е. американской демократии).
Американское христианское сообщество всегда агрессивно относилось к любым социалистическим идеям и явлениям. «Хижину» Янга смело можно назвать манифестом современного христианского анархизма, отчего она и вызвала раздражение у закостенелых консерваторов (и одновременно восхищение у либералов, социалистов из The New York Times, The Los Angeles Times, The Huffington Post и др.). Причем этот анархизм касается не только теологии, но и мироустройства.
О пиетете Янга к анархизму говорит эпиграф к шестой главе книги «Анархия и христианство» французского богослова, социолога и анархиста Жака Эллюля, известного как теоретика постиндустриального социализма: «Не важно, какой силой может быть Бог, первым аспектом Бога никогда не станет Повелитель всего, Всемогущий. Это аспект того Бога, который ставит себя на один уровень с человеком и ограничивает себя».
Бог Отец — негритянка, Христос — ближневосточный плотник, а Дух Святой — девушка-азиатка…
«Хижина» начинает критику консервативного мира с системы богословского образования, не отвечающей духовным поискам человечества. В семинарии главного героя учили, что Господь прекратил общение с современными людьми и предпочитает, чтобы они только следовали букве Писания, разумеется, интерпретированного должным образом. Со слов автора, глас Господень редуцировался до бумаги, и даже бумага нуждалась в толковании и расшифровке соответствующими уполномоченными лицами.
Янг бросает вызов религиозному христианству, погрязшему в мертвых традициях и ритуалах. «Хижина» показывает читателю, откуда «растут ноги» у постмодернистского секуляризма XX-XXI столетий: «Ему же осточертел Господь, осточертела его религия, осточертели общины верующих, которые никак ни на что не влияли и не стремились ничего изменить».
Само изображение Троицы — анархистский вызов. Бог Отец — негритянка, Христос — ближневосточный плотник, а Дух Святой — девушка-азиатка. Возникающий у любого человека вопрос о субординации внутри Троицы характеризуется как омерзительный. Подчиненность одного божества другому Бог называет несвободой и приводит метафору с золотой цепью: «Пусть цепь из золота, она все та же цепь».
Тринитологическая концепция «Хижины» отрицает любую иерархию, только союз. Члены Троицы находятся в круге взаимоотношений, а не в цепи субординации или «великой цепи бытия», как это именовали теологи прошлого. Идеал взаимоотношений Бога и его творения — неприменение какой-либо власти. Янг говорит, что Богу не нужна власть друг над другом, потому что Троица всегда стремится к лучшему. Иерархия среди Них не имела бы никакого смысла.
Всякое стремление к иерархичности — проблема человечества. То есть люди настолько испорчены, что почти невозможно представить, как они могут работать или жить вместе, не назначив кого-то главным.
Пол Янг делает очень смелое заявление, в результате которого его теологическую позицию можно охарактеризовать как «левацкую»: каждый человеческий институт, о котором только можно помыслить, от политики и бизнеса вплоть до самого брака, зиждется на иерархичности, что противоречит самой Божьей природе.
Если дальше развить концепцию Янга, то можно придти к идеалам Михаила Бакунина, воспетым в фундаментальном труде «Государственность и анархия»: борьбе государственного, реакционного течения и социал-революционного, которая должна привести к безгосударственной форме организации людей (попросту общинам, основанным на равноправии и равенстве).
В конце книги мы уже отчетливо представляем взгляды, разрушающие теократическую теорию о происхождении государства: «Институты, структуры и идеологии — все это тщетные попытки породить некое подобие уверенности и безопасности там, где их нет и быть не может. Все — фальшь!»
Продолжая выбивать основы из-под классического консервативного взгляда на мир, философия «Хижины» отказывается от обязанности и независимости. Бог «Хижины» не знает такого понятия как обязанность. Не делай, если чувствуешь себя обязанным, ибо в этом никакой пользы, говорит со страниц книги Создатель.
Янг подвергает критике независимость как явление. Бог называет ее изуродованностью, поскольку человечество, в конечном итоге, сердится на Создателя за дарованную автономность.
Бог — это не всесильный тиран, жестоко карающий вероотступников, а свой парень (или женщина), искренне желающий простого общения с шутками, развлечением и взаимным наслаждением…
Вместо независимости человеку следовало выбрать взаимосвязь, так как первое сделало людей опасными друг для друга. Независимость от Бога породила человеческую жажду власти. В итоге, некоторые люди стали объектами манипулирования или способом добычи счастья для других. Власть — всего лишь оправдание для сильных, которые заставляют других исполнять свои желания.
Власти противопоставляется вера — плод взаимоотношений, благодаря которым ты знаешь, что тебя любят. Выбрав уровень взаимоотношений Царь — подданные, люди не спросили мнения у Всевышнего. На это Создатель отвечает, что на самом деле никогда не обращался с людьми в таком качестве.
В этой идеологеме скрыт основной ответ на многие обвинения Бога во всех бедах мира. Бог отказывается от иерархии во взаимоотношениях и не желает быть властелином, снисходящим до простых смертных. Бог никогда не направляет наш выбор, не заставлял нас делать то или иное, даже в тех случаях, когда люди творили что-нибудь разрушительное или болезненное для себя и других. Ибо насаждение своей воли — это как раз то, чего любовь не делает. Бог понимает смиренность как согласие с любым выбором человека, даже бесполезным или невереным. Божье смирение не имеет отношения к властности, это не повиновение, оно вытекает из взаимоотношений, выстроенных на любви и уважении.
У любого читателя, как и у главного героя Мака, возникает недоумение: с чего бы Творцу вселенной смириться передо мной? Но Бог дает логичный и адекватный ответ: ему не нужны рабы, покорные его воле, ему нужны братья и сестры, которые будут жить вместе с ним.
Таким образом, Бог — это не всесильный тиран, жестоко карающий вероотступников, а свой парень (или женщина), искренне желающий простого общения с шутками, развлечением и взаимным наслаждением. У Господа даже нет особых прав и полномочий для наказания за грех, ибо грех уже сам по себе наказание, пожирающее человека изнутри.
Может быть, анархизм и левацкие уклоны Пола Янга не заслуживают полного принятия, но они заставляют усомниться в императивности традиционного взгляда на Бога, Божью власть и взаимоотношения Бога с творением. Сакрализовав общепринятое понятие о власти, мы сакрализовали свое (возможно ошибочное) представление о сущности Бога и превратили его в незыблемый канон. Анархические идеи «Хижины» прекрасно справляются с ролью раздражителя, генератора к поиску нового лица Бога, ибо «старый» уже устарел и не отвечает потребностям постмодернистского человека.