26 сентября 2007 года, среда, 10.00. Прокурор Запорожской области Валерий Кулаков пригласил группу журналистов посетить СИЗО Запорожья и своими глазами увидеть запорожскую тюрьму изнутри. В этот день областной прокурор проводил плановую проверку условий содержания подследственных и осужденных в этом закрытом от глаз общественности учреждении. Сдаем на контрольно-пропускном пункте следственного изолятора удостоверения
и мобильные телефоны, проходим несколько зарешеченных кабин. В каждой из них стоим по несколько минут, пока не откроется следующая дверь-решетка.
Во внутреннем дворе встретивший нас заместитель начальника СИЗО первым делом предупредил, что фотографировать в изоляторе можно только с разрешения руководства СИЗО. Внутренний двор оказался вылизанным, как площадь перед мэрией. По нему деловито сновали обитатели тюрьмы. Одни разгружали автомашину с картошкой, другие – видимо, работающие в пищеблоке, носили большие баки.
Около часа вместе с прокурором области Валерием Кулаковым мы осматривали камеры, в которых содержатся подследственные и осужденные – несовершеннолетние, женщины и мужчины. Что интересно – молодежь не возражала против того, чтобы их фотографировали корреспонденты, а вот девушки от такой чести отказались напрочь. Хотя у всех, кто попал в кадр, спрашивали разрешения на съемку и проводили ее только в случае получения согласия.
Руководство СИЗО показало нам «кнут и пряник» следственного изолятора – комнату психологической разгрузки для зэков, и карцер для нарушителей режима. Правда, ни в комнате, ни в карцере в этот день никого не было.
— Приготовились, небось, к встрече гостей, – сыронизировал я, намекнув начальнику облуправления по исполнению наказаний полковнику Виктору Сурову на пустой карцер.
— Да ничего подобного! – ответил полковник. – Это же не санаторий, а специальное учреждение. Нам приукрашивать нечего.
— ВИП-камеры в СИЗО есть? Для тех, кто с деньгами…
— Здесь таких камер нет, но в Украине они существуют.
Как ни просили журналисты заместителя начальника СИЗО показать им камеру, в которой содержалась несколько дней лидер БЮТа Юлия Тимошенко, офицер уклонился от прямых ответов. Его понять можно – скажи, а высокое начальства сдуру возьмет да пришьет политику.
«Железная леди» украинской политики, а тогда, лет 10 назад, просто генеральный директор днепропетровского ООО «КУБ», была задержана в аэропорту Запорожья при вылете в Москву за контрабанду крупной суммы валюты и помещена в СИЗО Запорожья.
В настоящее время в следственном изоляторе, по словам Виктора Сурова, находятся 47 женщин. При СССР норма заполняемости СИЗО Запорожья была 1500 человек. В независимой Украине эту норму снизили – до 1100. Всего же в следственном изоляторе ежедневно находится 800-840 человек. Одних привозят, других увозят. В места не столь отдаленные…
Выскочили во двор – и попались…
Виктор Суров: – Интересная цифра – какая нагрузка на нас ложится? За девять месяцев прибыло в СИЗО – и вновь арестованных, и транзитных – 7743 человека. Убыло 7825. Представьте себе, большинство хочет что-то незаконным способом пронести. Надо обыскать, осмотреть, чтобы ничего такого не было. 55 человек, из находящихся сейчас здесь, склонны к различным правонарушениям. Это те, кто склонен к убийству, суициду, к совершению побега. Они нуждаются в усиленном контроле.
— Как вы определяете тех, кто склонен к побегу?
— Очень просто. Некоторые сами говорят: я не буду здесь находиться, все равно убегу. Фактически не проблема – установить, кто склонен к нарушениям. Плохо, когда мы не это устанавливаем…
— Из СИЗО когда последний раз убегали?
— Я даже и не помню, когда это было…
— А вот то, что распилили решетки…
— Их сразу задержали. Это не побег. Три человека распилили решетки, выбрались в хозяйственный двор, где их и задержали…
— Когда последний побег был? (вопрос вошедшему в кабинет начальнику СИЗО)
Начальник СИЗО: – Три года назад. Из учебного учреждения.
Виктор Суров: – Чтобы вы были в курсе дела, на сегодняшний день у нас основная проблема – заготовить продукты питания. Нам надо 1300 тонн картофеля, 105 тонн цыбули, 126 тонн морковки, 126 тонн буряка, 470 тонн капусты и 126 тонн солений различных.
— А мясо?
— Мясо и рыбу мы заготавливаем ежедневно. А я имел в виду сезонную заготовку. Кстати, хлеб мы сами печем. В каждом подразделении есть своя пекарня. Бывает, что хлеб получается лучше, чем в магазинах. Мы даже хлеб продаем за территорией СИЗО в киоске. Народ берет. Сегодня нам надо 558 тонн круп. Но у нас есть две сельхозяйственные колонии, которые заготовили зерно для производства круп и уже производят крупы на всю область.
— Сколько мяса положено осужденному?
— Осужденному – 100 граммов в сутки. Подследственному в изоляторе – 80 граммов. Девочкам, которые содержатся в Мелитопольской исправительной колонии, 120 граммов в сутки каждой. И 200 граммов – туберкулезным больным. В 55-й колонии находится 400 больных туберкулезом – каждому положено по 200 граммов.
— Это данные по управлению исполнения наказаний?
— Да, я – начальник управления, в котором 11 исправительных учреждений, где содержатся на сегодняшний день 10 тысяч 100 человек.
«Ну, шо они там делают, блин!»
Кабинет начальника СИЗО. За столом – прокурор области Валерий Кулаков. Напротив стола – пустой стул. Для жалобщика. В кабинете присутствуют также начальник областного управления по исполнению наказаний Виктор Суров, начальник СИЗО, его заместитель и журналисты. Интересно, на что жалуются?
Работник СИЗО пропускают в кабинет первого жалобщика.
В. Кулаков: – Проходите, присаживайтесь. Я прокурор области Кулаков. Вы записаны на прием. Как ваша фамилия?
— Исаев Валерий Николаевич.
— Здесь написано, что стоит вопрос об объединении уголовных дел – запорожского и харьковского. А что в Харькове есть?— Я даже не знаю. Приезжали из 6-го отдела еще в июне месяце…
— Сколько там эпизодов?— Два эпизода.
— Вам по тем еще даже обвинения не предъявляли, да?
— Мне сказали, что там дело закрыто.
— Прекратили там дело? Через УВД области сделаем запрос и тогда разберемся. А по этому делу здесь было только одно судебное заседание?
— Да, следующее назначено на 10 октября.
— Мы уточним по Харьковской области, что там у вас, и сообщим.
— Можно мне взять общественного защитника?
— Только с разрешения суда. Теперь ни следователь, ни прокурор не решают этот вопрос. Заявляйте ходатайство в судебном заседании.
В кабинет осторожно входит бочком следующий обитатель СИЗО.
— Моя фамилия Клименко. Я по вопросу несогласия с привлечением к уголовной ответственности. Вот мое заявление.
— Вы за судом с какого времени?
— Я здесь уже два года нахожусь.
— Приговор по делу уже был?
— Да, был, аппеляционный суд отменил и направил на новое судебное рассмотрение. И длится это уже два года.
— Ничего пока не могу сказать, надо смотреть. В каком состоянии сейчас судебное следствие?
— Из 64 человек по делу допрошено в суде только 6 человек, остальные в суд не являются. Суд – раз в месяц. Если такими темпами меня будут судить, то еще два-три года это будет длиться.
Начальник СИЗО: – Ну, почему раз в месяц? Ну, вот (читает документ) в июле – 17, 18, 23… С апреля пошел процесс – на сегодня 11 судебных заседаний…
— В суде 6 человек только допрошено! А потерпевших всего 64. И 27 свидетелей. Судья Гончар.
В.Кулаков: – Хорошо, бумаги мне на стол, объективку, разберемся.
Третьим заходит в кабинет осужденный по статье 185 ч.2 Николай Лобов.
— У вас жалоба на незаконные действия работников милиции. Что конкретно? Аппеляционный суд рассмотрел и что?
— Оставил приговор без изменений. Я написал жалобу.
— Какой район?
— Веселовский район Запорожской области.
— Я посмотрел, здесь тоже надо проверять. Будем проверять. Ответ получите.
Четвертый записавшийся на прием к прокурору области – осужденный Александр Винников.
— Вы не согласны с приговором суда. Когда был приговор суда?
— 25 июля. 186-я, часть вторая, 395-я… В августе подал аппеляцию.
— Оформите заявление на имя прокурора области, с чем вы конкретно несогласны в приговоре. Работник прокуратуры области будет принимать участие в аппеляционном рассмотрении вашего дела и ваши доводы будут проверены при рассмотрении судом аппеляции. Напишите коротко, четко, с чем вы несогласны. Первое, второе, третье… Ваши доводы будут изучены. Все понятно?
— Да, конечно. Спасибо.
Пятый записавшийся на прием в кабинет не вошел, а влетел. Сел на стул и заявил:
— Приятно с вами познакомиться! Пользуясь возможностью такой, потому что всякие жалобы, которые пишут отсюдова, из тюрьмы, они-то идут в областную прокуратуру, но они не попадают к вам в руки. Я так думаю!
— Ну, не все попадают, конечно…
— Поэтому я, пользуясь такой возможностью, хочу вам высказать лично в лицо, шо говорится у нас, вот этот беспредел милицейский, который происходит в райотделах. Пытают током! Заставляют давать показания, вешают, блин, эпизоды, которые ими не раскрытые ранее, понимаете. Вот у меня такая ситуация. Сейчас вот происходит. Я не знаю, шо и делать…
— Вы сейчас числитесь за Жовтневым судом?
— Да, за Жовтневым. Пять выездов у меня уже было. Судья не может принять решение. Назначила прокурорскую проверку. Но прокурор Жовтневого района, вы меня извините… Пришел помощник и говорит: та ну ты шо, мы… Ну, как? Они меня там на арест привезли, они там за руки здороваются, чуть ли не обнимаются опера с работниками прокуратуры.
Ну, шо можно добиться? Чтобы провести проверку, надо опросить соседей, которые видели, как меня украли буквально из дома. Украли! Не сотрудники милиции, а якобы мнимые потерпевшие. Это надо проверку производить, а не так, формально, шо они взяли, блин…
Я не знаю, проводилась ли вообще проверка или нет. Он у оперативников спросил. Они, мол тебя не трогали, током не пытали, ничего… Ну, шо это за проверка, елки-палки! Это смешно просто-напросто!
Начальник СИЗО:
— Эмоции, эмоции, успокойся…
— Ну, извините, извините, просто, ну я…
В. Кулаков: – Значит, мы таким образом поступим. Я вижу, что прокуратурой района решение принималось. Вы на мое имя не оформили заявление?
— Ну, я писал ходатайство там…
— Мы областным аппаратом проверим ваши доводы, которые вы изложили…
-Понимаете, если проводить проверку, у меня есть соседи, которые видели, есть свидетель – работодатель. Их всех надо опросить.
В.Кулаков: – У вас сколько эпизодов?
— Пять – 185-я, вообще недоказуемая, и патроны мне подкинули дома. Двух бабушек позвали понятыми и сказали, шо это петарды. В спичечном коробке. Они могут придти в суд и подтвердить, но судья не хочет никого вызывать. Меня возят в суд, но суд и не начинался. Опросили двух потерпевших, остальные не являются в суд. Суд постоянно откладывается.
В.Кулаков: – Ваше заявление будет рассмотрено прокуратурой области, даю такое поручение. Ответ вам будет дан.
-Спасибо.
Корр.: – Что это за человек? За что его арестовали?
В.Кулаков: – Дайте мне справочку (обращается к подчиненым). Тут речь идет о кражах. Арестован по постановлению Жовтневого районного суда. 1994 год – кражи, судимость. 1998-й – кражи, осужден Шевченковским судом. 2005-й – кражи, мошенничество, осужден Шевченковским судом. Май 2006-го – опять кражи.
Я скажу так – процентов 95 таких заявлений не подтверждается, но есть вопросы… Или не подтверждается объективно. Или – всякое бывает в органах милиции – нельзя доказать, что имело место или не имело место нарушение со стороны работников милиции. Не на миру происходит…И сейчас у него тоже кражи. Личного имущества.
Начальник СИЗО: – Вот он говорил, как там проводили судебное заседание. Вот лежит требование – судья Жовтневого суда Минасов дает разрешение помощнику прокурора Жовтневого района… То есть он его вызывал, беседовал. Проводилась проверка. Ответ прокурора района есть. Привлекается он по статье 185-й, по суммам похищенного, по размеру ущерба вышел на 5-ю часть.
Спецназ мобилок в камере не нашел
В.Кулаков: – В связи с чем мы сегодня здесь находимся? Есть в каждой области, в том числе, и в Запорожской, управление по исполнению наказаний. В эту областную систему входит 11 учреждений – два следственных изолятора и колонии различных видов режима.
Кроме того, на территории есть инспекции исправительных работ – 31 уголовно-исполнительная инспекция. Они осуществляют контроль и надзор за лицами, которые осуждены к наказаниям, не связанным с лишением свободы. Таких лиц на учете состоит 9300 человек.
Поскольку система серьезная, связанная с ограничением прав граждан, в органах прокуратуры есть специализированная прокуратура по надзору за соблюдением законности в этих учреждениях, и отдел в прокуратуре области.
Учитывая, что в этих учреждениях возможны нарушения прав граждан, Генеральный прокурор обязал лично прокуроров областей, а не их заместители, как раньше это было, курировать эту сферу. Поэтому я сегодня здесь. Кроме следственного изолятора, выезжаю и в колонии, где провожу обход и прием.
Виктор Суров: – С Валерием Викторовичем мы объехали все колонии. Если кто-то из журналистов пожелает, можем поехать в любую колонию и посмотреть. Звоните и говорите: я хочу поехать вместе с вами. Это будет рабочая поездка. Все увидите сами.
Корр.: – Есть случаи неповиновения в СИЗО и колониях?
В.Кулаков: – Возбуждено два дела за злостное неповиновение администрации, одно, правда, под вопросом. Но это единичные случаи. К сожалению, есть и работники этой системы, которые нарушают не только свой дисциплинарный устав, но и совершают преступления. Проносят запрещенные предметы осужденным и так далее. Было возбуждено четыре уголовных дела и составлено пять протоколов за нарушение антикоррупционного законодательства. Руководство управления с нарушениями борется. Достаточно принципиально. Хотя объективных сложностей у них в работе очень много.
Корр.: – У вас есть какие-то претензии по условию содержания в СИЗО? Какие жалобы поступили от осужденных и подследственных?
В.Кулаков: – Понятно, что здесь не санаторные условия. Несколько лет назад здесь даже простыней не было. Спали на тюфяках и тому подобном. У меня ранее были вопросы по вентиляции в камерах. Камеры не вентилировались. Сейчас никто на это не пожаловался. Я говорю, что это не курорт, но белье у всех есть…
Заставляли мы и окна разбивать в изоляторах временного содержания, которые находятся в милиции, чтобы поставить вентилируемые окна. Сегодня ни от одного содержащегося в СИЗО не поступило ни одного нарекания на условия содержания. Я интересовался и питанием. Вы сами видели, у кого не потеряны связи с родственниками, на полках чего только нет. Думаю, здесь не голодают.
Корр.: – Есть в СИЗО больные туберкулезом?
Корр.: – Сколько стоит содержание одного человека в СИЗО?
В.Суров: – Три года у нас на питание тратилось 1 гривна 03 копейки, сейчас свыше 3-х гривен. Одно питание, не считая медицины. Осужденный, содержащийся в туберкулезной больнице 55-й, обходится в 15 гривен 60 копеек. По моим подсчетам, содержание одного осужденного обходится государству в 403 гривны ежемесячно. Это реальные расходы. Нормативов, как таковых, нет. Сейчас больше – я назвал вам расходы пятимесячной давности.
Корр.: — Много освобождается условно-досрочно?
В.Суров: – Из тех, кто подпадает под УДО, освобождается примерно 57 процентов. Как отпускать условно-досрочно осужденного, который «балуется»? Это я так мягко говорю. Особенно меня бесит, когда среди осужденных появляется, который «мужичков» грабит. Есть такая категория осужденных, которая честно и добросовестно работает. Я что, должен терпеть, когда он забирает посылку у работяги? Да никогда!
В.Кулаков: – Было сообщение в средствах массовой информации о том, что некий Арутюнян – лицо известное в узких кругах – мобильным телефоном пользовался в СИЗО. Сейчас система поставлена так, что если вы что-то опубликовали, мы проверяем. Со средствами массовой информации мы работаем, проверяем сообщения. Это сообщение тоже проверили…
В. Суров: – Я сразу вызвал спецназ. Мы проверили все камеры, в том числе, и те, где он когда-то содержался. В том числе, и в 11-ом изоляторе. С участием спецназа. Он потом честно признался, что звонил по мобилке, когда был в суде. Но вы меня извините, я был возмущен тем, что напечатали – пять телефонов в камере! Это просто физически невозможно держать в камере пять телефонов!
В. Кулаков: – Здесь возмущаться не нужно. На то и пресса, чтобы мы с вами не спали.
Корр.: – Ваши выводы по сегодняшней проверке…
В. Кулаков: – По условиям содержания я жалоб не получил. А то, что сегодня я принял пять человек, – это несогласие с приговором суда или жалобы на действия работников милиции. Будем разбираться.
Тюрьма и в Африке тюрьма
Выйти из СИЗО оказалось так же непросто, как и войти – переход из первой зарешеченной кабины в вторую, потом в третью, контролеры, сверка «оригинала» с удостоверением. Наконец щелкает последняя дверь-решетка и мы на улице.
Коллега-фотокор говорит: – Подожди, я чуть не забыл снять вывеску. Как эта тюрьма правильно называется?
О том, как тюрьма правильно называется, можно прочитать только снаружи. Тех, кто внутри, правильное написание не интересует. Тюрьма и в Африке тюрьма.
ХРОНИКИ и КОММЕНТАРИИ