Последние страницы истории Запорожского казачества связаны с личностью кошевого атамана Запорожской Сечи Петра Калнышевского. По сути, со всей силой трагизм конца казачества отразился прежде всего на судьбе кошевого атамана, приговоренного к пожизненному заключению в Соловецком монастыре. Для национальной историографии историческая значимость личности Калнышевского скорее определяется не его деятельностью на должности кошевого атамана Сечи, а этим актом невинного мученичества за вольности Запорожского казачества и даже, в перспективе, за волю Украины от рук российского царизма. Так как местом трагедии является православный монастырь очень важно выяснить роль Церкви в последние годы жизни запорожского атамана.
Как известно, после разрушения российским войсками Запорожской Сечи в 1775г., по интригам фаворита Екатерины II Г.О. Потемкина кошевой атаман Петр Калнышевский за ничем необоснованное «столь великое вероломное буйство» указом императрицы от 10 июня (ст.ст.) 1776г. был приговорен к «пожизненному содержанию» в Соловецком монастыре. 30 июля 1776г. архимандрит Соловецкого монастыря Досифей отчитался о принятии «государственного преступника».
Образ национального героя-мученика, невинно страдающего от своеволия царских властей в застенках Соловецкого монастыря породил ряд животрепещущих картин о тяготах заключения Калнышевского
Например, Иван Шаповал в книге «В пошуках скарбiв» так описывает пребывания на Соловках казацкого атамана: «Когда кошевого перевели из Прядильной камеры в иное помещение, то от него осталось в камере более как на два аршина нечистот; что просидевши в тюрьме столь долгое время, он одичал, стал хмурым и потерял зрение, что у него выросла длинная борода и вся одежда на нем распалась на лохмотья и спадала с плеч»… «Когда Александр I посетил Соловки и увидел яму, в которой сидел кошевой Петр Калнышевский, он «пришел в ужас». Чтобы хоть чем-то задобрить невинного мученика, император спросил Кальнышевского, какое бы он хотел вознаграждение за перенесенные муки и страдания? Калнышевский пренебрежительно смерил взглядом царя: «Ничего мне, государь, не надо, кроме одного: повелите возвести острог для таких же мучеников как и я, чтобы они не страдали в земляных ямах». Царь приказал ямы ликвидировать…»
Соловецкий монастырь в XVIII в. действительно стал местом заключения политических узников и религиозных диссидентов. А монастырская братия выполняла роль надзирателей и духовников арестантов. Подчиненный Святейшему Синоду, Соловецкий ставропигиальный перворазрядный мужской монастырь пользовался широкой автономией и имел гарантии невмешательства со стороны государства. Архимандрит монастыря был полным хозяином Соловецкого архипелага, ему же подчинялась войсковая команда, которая обеспечивала охрану заключенных. Таким образом, тень ответственности за страдания последнего атамана Запорожья ложится непосредственно на церковные власти монастыря.
Однако, возникает вопрос: как в таких неимоверных условиях существования Калнышевский дожил до 112 лет и на каких источниках основана столь живописная картина последних лет жизни атамана.
По материалам последних исследований проведенных в 2002г. современным историком В.В. Грибовским в архивах Москвы, Архангельска и Соловецкого монастыря предстает совершенно иная картина пребывания Петра Кальнышевского на Соловках, нежели это изображает отечественная историография.
Земляные ямы действительно были на Соловках одним из способов наказания преступников, которые совершили тяжелые преступления против религии и морали: по сути это была своего рода епитимья, к которой прибегали и сами пустынники по собственной воле. Ужасные рассказы об этих ямах зафиксировал в 1872г. В. Немирович-Данченко, хотя монахи его уверяли, что «подземные тюрьмы» на Соловках являются выдумками газетчиков. Известно, что еще в 1742г. царское правительство приказал Соловецкому настоятелю засыпать все ямы для колодников, а их самих перевести в наземные помещения. Настоятель в отчете правительству отрицал наличия колодницких ям, а специальная правительственная инспекция монастыря не выявило случаев содержания заключенных не предусмотренное инструкциями. Тем не менее это не прекратило существование слухов о таких ямах.
При всем этом запорожский атаман относился к государственным преступникам, а не к тем, кто совершил преступление против религии и морали. Более того, кошевого содержали как знатного узника. А это предусматривало особые привилегии. Так, при архимандрите Герасиме Ионине (1793-1796), был восстановлен древний монастырский устав, по которому монахам запрещалось иметь собственность. Все монахи питались вместе в трапезной. Так как заключенные считались своеобразными послушниками, то устав распространялся и на них. Исключение составляли знатные узники которые могли иметь собственное имущество и даже питались наравне с высшим духовенством монастыря.
Известно, что на содержание Петра Калнышевского правительством выделялись средства из расчета.1 рубль в день, т.е. белее 360 рублей в год. Для примера, годовое содержание монаха – 9 рублей, простого заключенного от 10 до 30 рублей. Это позволило атаману нанять работников для ремонта каземата (келии) Головленковской тюрьмы, расположенного в Архангельской башне, где первоначально разместили запорожского узника.
В течении 25-летнего пребывания на соловках кошевой не менее трех раз менял свое место нахождения, и во всех случаях его келии отличались хорошими условиями для жизни.
Калнышевского охраняли 4 солдата с офицером, хотя у других политзаключенных было по 2 конвоира. Лишь трижды в год – на Пасху, Рождество и Преображение – его выводили из келии для участия в Богослужении и для обеда в трапезной.
Местные поморские рыбаки видели этого «казацкого атамана» и оставили такие наблюдения: «Росту среднего, старый видом, седатые волосы и волос обсекся; видно, что много сидел. Борода не долгая, белая… Говорил он не так чисто, как по-русски». Вел он себя смиренно и набожно, чем снискал уважения у монашества, и до конца жизни сохранил ясный ум и память.
Петр Калнышевский еще в бытность кошевым атаманом проявил себя как очень религиозный человек. Всегда имел при себе греческих и южнорусских монахов, прислушивался к наставлениям духовных отцов с Афона и Иерусалима. Особо отличился как ревностный строитель православных храмов и попечитель Киево-Межигорского монастыря; посылал щедрые подарки церкви Гроба Господня в Иерусалиме (потиры, дискосы, лжицы, звездицы – все из серебра с позолотою).
Как видим в Соловецком заключении его религиозность еще более усугубилась и, судя по всему, дала духовные плоды. В ответ на дарование ему свободы Александром I в 1801г. кошевой отвечает, что и «здесь оною (свободой) наслаждаюсь в полной мере». Судя по всему он достиг той духовной свободы, которой жаждет всякий православный христианин. Не желая по старости (ему уже было, согласно документам, 110 лет) и слепоте покидать Соловки атаман просит оставить его на прежних условиях в монастыре, чтобы «остаток дней моих посвятить в служении Единому Богу в сем блаженном уединении, к коему чрез двадцатипятилетнее время моего здесь пребывания привык я совершенно, в обители сей ожидать с спокойным духом приближающегося конца моей жизни». Правительство пошло на встречу. Об уважении Калнышевского к Соловецкой обители свидетельствуют и его богатые подарки монастырю. В 1794г. он пожертвовал Спасо-Преображенскому собору серебренный напрестольный крест весом более 30 фунтов, а в честь своего освобождения подарил монастырю Евангелие обделанное серебром с позолотой весом более двух пудов.
Однажды архимандрит, увидев 110-летнего старца в трапезной, не выдержал и сказал: «Древний ты, землею пахнешь». И действительно, 31 октября (ст.ст.) 1803г. в мире с людьми и Богом почил последний запорожский кошевой атаман. Об особом почитании братии монастыря Петра Кальнышевского свидетельствует тот факт, что его погребли на почетном месте – южном подворье Спасо-Преображенского собора при Успенской церкви, рядом со знаменитым духовным и политическим деятелем России периода Смутного времени преп. Авраамием Палицыным и соловецким архимандритом Феодоритом. А в 1856г. по указу архимандрита на могиле Калнышевского установлена плита с эпитафией содержащей краткое жизнеописание атамана.
Таким образом, будучи формально местом заключения, Соловецкий монастырь стал для Петра Калнышевского не «мученическим венцом», а местом умиротворения и примирения с Богом.
Про Петра Калнишевского не забывают на Соловках и до сих пор. В августе 2002г. был открыт некрополь в Германовском дворике, где расположили плиту с могилы атамана. Как свидетельствуют сотрудники заповедника: среди туристов история Петра Калнышевского пользуется большой популярностью.
Статья написана на основании материалов любезно нам предоставленных директором Никопольского регионального отделения Научно-исследовательского института казачества при Институте истории Украины НАН Украины В.В. Грибовским, автором ряда статей и монографии о кошевом атамане Петре Калнышевском.