Уже давно многие зрители заметили, что по-настоящему хорошие голливудские фильмы говорят на двух языках, которые я мог бы назвать «экзотерическим» и «эзотерическим». Это же мы можем увидеть и в современном фильме «300 спартанцев» Снайдера. Он, с одной стороны, наполнен различными сценами исключительно «голливудского» характера (бои с замедлением скорости кадра, дорогие спецэффекты и т.д.), которые и представляют собой «экзотерическую» часть фильма, т.е. рассчитанную «на всех» – на простого обывателя. А с другой стороны, в фильме очень четко прослеживаются евангельские мотивы, на которые мало обращают внимание (они-то и представляют «эзотерическую» его часть). Об этих мотивах – данная статья.
В полемики с христианством в первые века н.э. язычники задавали вопрос последователям этой «странной религии»: «А где был ваш Бог до Христа?» И тогда богословская мысль Церкви ответила: Бог проявлял себя «частично» и до того, как Сын Божий воплотился. Израилю, например, Он подарил «закон», а эллинам – философов[1]. Иными словами, существовали «христиане до Христа». И именно эта богословская идея ярко выражена в фильме «300 спартанцев» – да-да, царь Леонид и другие воины, которые отправились навстречу персов, ни кто иные, как «христиане до Христа»[2]. Предлагаю читателю вспомнить сюжет фильма и «пройтись» по некоторым его «эзотерическим» эпизодам, которые я прокомментирую, чтобы обосновать высказанную выше мысль.
Итак, когда царь Леонид узнает, что на Спарту движется многотысячное войско, то он, следуя традиции, отправляется к жрецам древних богов, чтобы спросить, – даже не совета у них, – а позволения воевать. Да, такова эта странная традиция: когда приближается война, то жрецы как бы являются вестниками воли богов, поэтому в их праве запретить царю сопротивляться и приказать подчиниться врагу. И в данном случае они, подкупленные деньгами и прекрасными девушками-рабынями, сообщают Леониду, что нужно покориться персам. Но царь понимает, что пойти на поводу у жрецов означает предать свою Родину, отдать ее на поругание врагу, лишиться одной из основных человеческих ценностей – свободы. И после тяжелых раздумий он решает, что не может покориться и предать все, что ему дорого, и поэтому во главе верных ему трехсот спартанцев отправляется навстречу персидской армии[3]. Он знает, что идет на верную смерть, смерть ради своей жены и ребенка, смерть ради Спарты, но иначе поступить не может… И здесь, в этом эпизоде, как бы звучат евангельские слова Христа: «Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин.15:12,13). Как видим, этому евангельскому идеалу соответствует царь Леонид, который поднимается на свою Голгофу на протяжении фильма, в конце которого он разбрасывает руки, чтобы принять форму креста, и умирает в ту же секунду… Но мы еще детально поговорим об этих двух Голгофах – Христовой и Леонида, а пока что проведу еще одну параллель между Евангелием и фильмом «300 спартанцев»…
[1] К примеру, те слова Христа, которые считаются «золотым правилом этики» («Поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой») были в той или иной форме высказаны в древности, например, Конфуцием и Сенекой.
[2] В этом контексте создатели фильма явно переходят дорогу Ницше с его афоризмом: «Я знаю только одного Христианина, да и Того распяли!»
[3] Тот факт, что фильм повествует о воинах, которые с мечом в руках останавливают неприятеля, является камнем в огород толстовства. Когда Ильин написал свою книгу «О сопротивлении злу насилием», то Бердяев в рецензии на нее заметил, что толстовство, с которым полемизирует Ильин на страницах своей книги, уже давным-давно никому не интересно… Слова Бердяева имеют вес, но все же он в одном ошибается: толстовство – мертво, но дух толстовства – жив. Хотя бы в современном баптизме, который значительно распространен на территории как Украины, так и России. А сам вопрос сопротивления злу насилием по-прежнему остается актуальным (об этом говорит хотя бы дискуссия вокруг упомянутой книги Ильина, которая длилась десятилетия)… Мы и сейчас не может ответить точно: является ли грехом убийством на войне или нет? С одной стороны, есть Владимир Соловьев, который утверждает, что грех – в воле, умысле человека, в мотиве его действия. У защитника своей Родины мотив убийства вполне благороден: он противостоит разрушительной силе зла и его торжеству. А значит и греха нет в таком убийстве… Но с другой стороны есть святой Василий Великий, который рекомендовал отлучение от Причастия на годы тех воинов, которые вернулись с войны… В целом, позиция православия, которую занимал и Соловьев, и Василий Великий, такова: защищать Родину нужно, и как раз большим грехом будет отказ от убийства на войне, чем дезертирство ради «непротивления злу». И в фильме эта позиция поддерживается его создателями хотя бы потому, что подонками в нем оказываются те, которые всеми силами выступают за мир…
После того, как Христос крестился (крещение знаменует начало Его мессианской деятельности), Он, как говорит Евангелие, отправляется в пустыню, «ведомый Духом». «И приступил к Нему искуситель… Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне. Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи. Тогда оставляет Его диавол…» (Мф.4:3,8-11). Об этом искушении Бердяев пишет так: «Этo caмoe мoгyщecтвeннoe иcкyшeниe, мнoгo мecтa eмy yдeлeнo в иcтopии чeлoвeчecтвa»[4]. Подвиг жертвы царя Леонида тоже сопряжен с этим искушением, перед которым пали многие другие герои фильма, в первую очередь сам персидский царь Ксеркс. Не устояли также: жрецы, один из членов Совета, подкупленный персами, уродец Эфиальт, который становится предателем трехсот спартанцев (подобно Иуде, предавшему Христа), показав, как зайти им в тыл. Леонид тоже подвергается этому искушению, при том почти в евангельской форме – ему обещается «второе место» в царстве Ксеркса взамен на подчинение («только поклонись мне!»). И он его отвергает, как отвергает Христос.
Но ведь казалось бы – зачем? Прими мир, богатство и еще большую власть. И только ценой подчинения «богу» Ксерксу[5]… Но для Леонида есть нечто большее, чем все это. Его супруга говорит об этих качествах в совете: «честь, долг, слава». Из прошлых моих размышлений мы можем выделить еще одно качество, которое больше всех движет Леонидом: любовь. И эта совокупность качеств вступает в конфликт с «миром», «богатством» и «властью». Можно сказать даже больше: в контексте фильма честь, долг, слава – это антонимы мира, богатства и власти. Возможно, мой читатель подумает: конечно, богатство и власть имеют часто негативное влияние на человека, но мир – мир-то чем плох? И мне кажется, что в фильме таким образом авторы намекают на то разграничение «миров», о котором Христос говорил: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам. Да не смущается сердце ваше и да не устрашается» (Ин.14:27). Как это объяснить?
Здесь, как мне кажется, речь идет об иерархии ценностей, в которой духовное (божественное; «мир Мой») стоит на первом месте по сравнению с некими второстепенными благами – подчеркиваю, благами, но второстепенными! Н.Бердяев, анализируя легенду о Великом Инквизиторе, который для него является «метафизическим злом», замечает: «Гдe cчacтьe пpeдпoчитaeтcя cвoбoдe, гдe вpeмeннoe cтaвитcя вышe вeчнocти, где чeлoвeкoлюбиe вoccтaeт пpoтив бoгoлюбия, тaм — Beликий Инквизитор. Гдe yтвepждaют, чтo иcтинa нe нyжнa для cчacтья людeй, гдe мoжнo xopoшo ycтpoитьcя, нe вeдaя cмыcлa жизни, тaм — oн»[6]. А ведь в «счастье», «человеколюбии», «хорошо устроиться» – нет ничего плохого, даже наоборот, это безусловные ценности человека, но если эти ценности становятся на первое место, заменяя более важные, первостепенные, то это влечет за собой духовную смерть человека… Царь Леонид ценил мир и понимал его важность, но, оказавшись в ситуации, когда избрание мира означает предательство самого лучшего, что есть в нем, в первую очередь – любви, то он отвергает этот, как сказал бы Вл.Соловьев, «дурной мир» (см. его «Три разговора») …
[4] Бердяев Н.А. Великий инквизитор // http://vehi.net/
[5] Можно сказать, что Ксеркс по фильму – не просто царь, он олицетворяет извечное зло. Один из его самых больших пороков – это гордыня, которая признана православной аскетикой «корнем всех грехов». Он, подобно сатане, возносит себя над всем и над всеми, провозглашает себя богом…
[6] Бердяев Н.А. Великий инквизитор // http://vehi.net/ . Кстати, о разном отношении к войне у Бердяева есть потрясающие наблюдения: «В Евангелии сказано, что нужно больше бояться убивающих душу, чем убивающих тело. Физическая смерть не менее страшна, чем смерть духовная. А до войны, в мирной жизни убивались души человеческие, угашался дух человеческий, и так привычно это было, что перестали даже замечать ужас этого убийства. На войне разрушают физическую оболочку человека, ядро же человека, душа его может остаться не только не разрушенной, но может даже возродиться. Очень характерно, что более всех бояться войны и убийства на войне – позитивисты, для которых самое главное, чтобы человеку жилось хорошо на земле, и для которых жизнь исчерпывается эмпирической данностью. Тех, кто верит в бесконечную духовную жизнь и в ценности, превышающие все земные блага, ужасы войны, физическая смерть не так страшат. Этим объясняется то, что принципиальные пасифисты встречаются чаще среди гуманистов-позитивистов, чем среди христиан. Религиозный взгляд на жизнь глубже видит трагедию смерти, чем взгляд позитивно-поверхностный. Война есть страшное зло и глубокая трагедия, но зло и трагедия не во внешне взятом факте физического насилия и истребления, а гораздо глубже. И на глубине этой зло и трагедия всегда даны уже до войны и до ее насилий (Бердяев Н. Судьба России. М.: Изд-во МГУ. 1990. – С.179).
Безусловно, мое утверждение, что заключение мира в фильме – это заключение «дурного мира», может повлечь за собой вопрос: ну почему же «дурного»? «Наоборот, никто бы не умер, все бы остались довольны…» – может послышаться такой упрек. Почему-то в связи с ним мне вспоминается случай в одном университете: идет лекция о Второй мировой войне, и вдруг одна студентка, пожевывая жвачку, перебивает лектора и заявляет: «Если бы мы подчинились немцам, то жили бы сейчас как люди!» Он нашелся и ответил: «Если бы мы подчинились, была бы ты сейчас не девочкой, а торшером». Зачем нужна война – об этом сказано и в самом фильме, устами супруги Леонида и царицы Спарты (хотя ее речь и представляет собой «подспудное» возвеличивание американской демократии, но все же не лишена трезвого зерна): «Члены Совета! Я к вам обращаюсь не только как ваша царица. Я к вам пришла как мать, я пришла как жена. Как женщина Спарты пришла к вам. Я к вам пришла, забыв про гордость… Я не представляю здесь Леонида. Его дела звучат громче, чем мое слово. Я представляю тех, чей голос не слышен, матерей, дочерей, отцов, сыновей – три сотни семей, страдающих за нас всех! За права, на основе которых создан этот Совет!.. Мы ведем войну, достойную мужей! Мы должны послать всю спартанскую армию не в помощь царю, чтобы спасти не только себя, но и наше потомство! Пошлите армию ради спасения свободы! Ради справедливости! Ради порядка и закона! Ради здравого смысла!.. И самое главное – ради сохранения надежды на то, что царь и его войны не просто исчезнут в глубинах истории, но их мужество сплотит нас, а их храбрость и нам предаст силы, и в вашем решении найдет отражение их подвиг!»
Теперь вернемся к «Голгофе» Леонида… В фильме после кровопролитных боев и предательства Эфиальта, следует кульминационный сюжет, когда спартанцы окружены со всех сторон персами и находятся в безнадежном положении. Любое их сопротивление тут же будет остановлено тысячью стрел. Смерть неминуема. И тогда в очередной раз следует предложение от Ксеркса поклониться… И здесь очень важен тот эпизод, который происходит за этим предложением. Царь Леонид бросает щит, снимает шлем и остается беззащитным (как Христос был беззащитным на кресте – вспомним слова пророка Исайи об этом: «…как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен» (Ис.53:7). Затем Леонид падает на колени и как бы поклоняется Ксерксу. Это – унижение, но опять же вспомним, что и Христос был унижен (Исайя пишет так: «…а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом» (Ис.53:5)…
Если мы поставим фильм в этот момент на паузу, то увидим следующую картину: царь Леонид теперь во власти Ксеркса, потому что поклонение ему означает рабское подчинение. И точно так же, если мы остановим наше чтение Евангелия на фрагменте Распятия, то увидим, что Христос умер на кресте и оказался как бы во власти дьявола, потому что смерть – это его «сфера»… Но ведь фильм имеет продолжение… Как и Евангелие. Путем смерти Христос побеждает. Но зачем Христу необходимо проходить через смерть, и какое значение имеет Воскресение? Во-первых, как утверждают православные богословы, вратами смерти Сын Божий попадает в «царство мертвых» и «взрывает» его изнутри (т.е. Своим Светом прогоняет Тьму), во-вторых, чтобы поврежденную структуру человеческой природы разложить на «первоэлементы», из которых Бог возводит «нового человека», «Нового Адама».
Христос побеждает путем унижения и смерти: «Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу, но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек, смирил Себя даже до смерти, и смерти крестной. Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных, и преисподних» (Филип. 2:5-11). Но царь Леонид побеждает путем жертвы[7]. Если унижение Христа – это средство поразить дьявола, то временное унижение Леонида необходимо ему для того, чтобы неожиданно схватить копье и, будучи свободным от лишних тяжестей, метнуть его в Ксеркса. Да, царь спартанцев всего лишь ранил его, но не убил, но это копье – как бы символ непокорности и той силы духа, с которой спартанцы стояли за свои ценности насмерть, того духа, который в итоге побеждает персидское зло… И если Жертва Христа заканчиваются Воскресением, то унижение и смерть Леонида – это тоже победа, во-первых, человечности, лучших качеств в нем, во-вторых, победа над персами, потому что духом Леонида, героизмом его смерти, пронимаются в Спарте, и она отсылает все свои силы, чтобы остановить врага…
[7] Можно ли победить, но при этом умереть? В конце фильма «Трансформеры», который тоже содержит ряд выразительных христианских мотивов, мы встречаем такой диалог: «Сэм, ты рисковал своей жизнью, защищая Куб…» – говорит «добрый» робот. «Без жертв – нет победы» – отвечает Сэм.
В потрясающей книге Генриха Сенкевича «Камо грядеши» есть следующий диалог вельмож, которые наблюдают изощренные казни христиан:
«- А я-то разве не говорил? – вмешался Вестин. – Можете убивать христиан, но, послушайте меня, не воюйте с их божеством. Здесь шутки плохи! Глядите, что творится! Я-то Рима не жег, но, если бы император мне дозволил, я совершил бы гекатомбу их божеству. И всем бы надо сделать то же самое, потому что, повторяю, с ним шутки плохи! Запомните, что это вам говорил я.
— А я говорил другое, – сказал Петроний. – Тигеллин смеялся, когда я уверял, что они защищаются, а теперь я скажу больше: они побеждают!»
Делая вывод, можно сказать, что фильм в своих глубинных идеях является христианским. И я бы рекомендовал его смотреть не только взрослому зрителю, но и нашим подрастающим мальчикам. Правда, с правильным разъяснением со стороны родителей «эзотерической» части фильма…
Автор: ПАВЕЛ МИНКА