Всё. Кажется, решение принято. Сразу несколько вполне заслуживающих доверия источников в администрации президента РФ (уровень начальников Главных управлений), аппарате правительства России, а также в руководящем составе партии «Единая Россия» уверили меня в том, что уже в ближайшие дни Дмитрий Медведев подаст в отставку. А Владимир Путин вернется в Кремль.
Во всяком случае, на Байконуре, где 12 апреля состоятся торжества, посвященные 50-летию первого полета человека в космос, ждут исполняющего обязанности президента РФ Путина – вся программа торжеств верстается под него. А в июле 2011 года должны состояться досрочные президентские выборы, на которых Путин избавится от приставки «и. о.». И останется главой государства, по меньшей мере, на один полноценный шестилетний срок – до лета 2017-го.
Можно сколько угодно сокрушаться по поводу того, что Путин все-таки становится константой не только российской политики, но и истории. Плеваться, что мы еще шесть, а то и двенадцать лет вынуждены будем разглядывать по телевизору одно и то же стареющее лицо. (Хотя пластическая хирургия тоже не стоит на месте, по глазам и щекам премьера-президента это видно уже сейчас). Горевать, что молодой реформатор-модернизатор так и не сумел даже приступить к воплощению амбициозных идей системной трансформации России. Но, при всем при этом, нельзя не признать: рокировка «Медведев – Путин» именно сейчас, весной 2011-го, – это не просто самое верное, но, с точки зрения режима и политической системы РФ? – единственно возможное, неизбежное решение.
Политико-технологическая подоплека рокировки ясна. Как известно, опрос «Левада-Центра», проведенный 18–21 марта среди 1600 граждан (репрезентативная выборка), показал, что рейтинги Медведева и Путина обновили исторические минимумы. Деятельность президента (нынешнего) одобряют 66% россиян (абсолютный минимум с момента инаугурации Медведева в мае 2008 г.), Путина – 69% (самый низкий показатель за последние 7 лет).
Околокремлевские социологи не скрывают: если тенденции снижения популярности «тандемократов» сохранятся, то на выборах главы государства в марте 2012-го кремлевский кандидат рискует не победить в первом туре. Особенно если этим кандидатом окажется менее популярный Дмитрий Медведев. А сам факт проведения президентских выборов в два тура стал бы ударом под дых политической системе, покушением на один из ее системообразующих принципов – безальтернативности президентской кандидатуры, выдвигаемой и предлагаемой Кремлем. Потому – нужны досрочные выборы. Следующий президент России должен получить легитимный мандат народного доверия прежде, чем это доверие упадет до опасно малых величин.
Собственно, для Кремля подобная технология не нова. Именно так сделали в электоральном цикле 1999/2000 гг.: Борис Ельцин ушел в отставку под Новый год, чтобы Владимир Путин, чей рейтинг составлял тогда шаткие 52% (с тенденцией к легкому падению в среднесрочной перспективе), с высокой вероятностью победил в первом, а не во втором туре выборов-2000. Путинский штаб опасался, что запаса популярности, созданного преемником Ельцина за краткий и яркий стартовый период Второй чеченской войны, не хватит до июня 2000-го, и выборы решили проводить в марте.Теперь роль Ельцина сыграет Медведев. Если не как реформатор, то хотя бы как политтехнолог. Можно привести еще несколько бронебойных аргументов в пользу того, что в Кремль должен вернуться именно Путин, и в ближайшее время.
1. Властная конструкция так называемого «тандема» доказала свою неэффективность, граничащую с абсурдностью. В стране с традиционно монархическим сознанием двоевластие в принципе не может позитивно или хотя бы убедительно восприниматься большинством народа. И сама тенденция к падению рейтингов «тандемократов» отчасти обусловлена существованием тандема как модели власти, не вызывающей онтологического доверия. К тому же наличие как бы двух президентов – формального и неформального – с каждым из которых надо согласовывать все важнейшие решения, во многом парализует бюрократический аппарат. Не случайно Наполеон Бонапарт, когда ему в итальянские войска прислали генерала-напарника, произнес свою знаменитую фразу: «Лучше один плохой командующий, чем два хороших».
Многие сторонники Медведева неоднократно призывали нынешнего – уходящего – президента уволить главу правительства и тем самым ликвидировать «тандем». Однако ирония истории в том, что покончить с тандемом можно только путем выбрасывания из него Медведева, а не Путина. Потому что Путин, даже будучи освобожден от всех постов, остался бы фактическим начальником для широких слоев бюрократии, в особенности силовой. А значит, де-факто тандем сохранился бы. Про Медведева же бюрократия забудет в день его отставки. И центр принятия решений снова окажется в одном месте, в одних руках, в одной голове. В результате кризис управляемости государственным аппаратом будет преодолен.
Наконец, ликвидация тандема и восстановление органичного для России политического единоначалия станут весьма позитивным сигналом для инвесторов, которые давно ждут определенности в отношении кандидатуры следующего президента страны, приходящего уже не на 4, но на 6 лет. Причем даже отставка правительства Путина, случись она в скором будущем, определенности не принесла бы: все равно никто не мог исключить бы возвращения «национального лидера» в Кремль весной 2012-го. И масштабные планы инвесторов были бы заморожены, по меньшей мере, на 6–9 месяцев, до официального объявления кремлевского кандидата на высший пост. Рокировка «Медведев – Путин» приведет к размораживанию подобных планов и проектов. Я не сомневаюсь, что индексы РТС и ММВБ ответят на известие о возвращении Путина уверенным скачком.
2. Россия стоит на пороге масштабных непопулярных реформ, в ходе которых будут подвергнуты ревизии основы основ социального государства, в общих чертах унаследованного от СССР. По крайней мере, первичные разработки в рамках «Программы-2020» и публичные выступления авторов стратегии российского правительства (Владимира Мау, Ярослава Кузьминова и др.) не оставляют в этом сомнений. В сегодняшней ситуации эти болезненные, запоздалые, но совершенно необходимые реформы может последовательно проводить только жесткий лидер-отец, а не гаджет-мальчик на тонких эротических ножках. У Медведева не хватило бы запаса политической и, главное, психологической прочности, чтобы не дрогнуть под тяжестью груза реформ. То, что народ простит Путину, он не простил бы менее тяжеловесному представителю другого политического поколения. Следовательно, только Путин может обеспечить некатастрофический сценарий самой масштабной экономико-социальной реформации в новейшей истории страны.
3. Практически, очевидно, что после переизбрания Путина в июле 2011-го председателем правительства станет классический либерал. Например, Игорь Шувалов или Алексей Кудрин. В результате в правительстве прекратятся идеологические метания, обусловленные мозаичным характером нынешнего кабинета, скроенного из обломков нескольких прежних правительств и путинской администрации 2004–2007 гг. Высший коллегиальный орган исполнительной власти РФ сможет работать как единый слаженный механизм, что необходимо для реализации сверхамбициозной программы социальных реформ (п. 2). К тому же правительство покинет самый одиозный (с точки зрения статусных либералов) его член, вице-премьер по энергетике Игорь Сечин. Он, скорее всего, вернется с Путиным в Кремль, чтобы возглавить президентскую канцелярию. Кресло же Сечина в Белом доме может занять Анатолий Чубайс (такой вариант сейчас обсуждается), что вернет российской энергетике стратегическую перспективу, а инвесторам – устойчивое доверие к отрасли и ее будущему.
4. Возвращение Путина поставит крест на некоторых особо завиральных государственных проектах последних лет, которые не вели и не ведут ни к чему, кроме утилизации бюджетных средств в особо крупных размерах. Например, иннограде «Сколково» и т.п. В принципе, уже нет сомнений, что новый-старый президент на протяжении своего первого-третьего срока (2011–2017) сделает все, чтобы установить жесткую финансово-бюджетную дисциплину и воплотить новую (программно-целевую) философию формирования бюджетов, предложенную Алексеем Кудриным. Медведеву пришлось бы заливать падение популярности бюджетными деньгами (постепенно превращаясь в «Мистера Инфляцию»), Путин в состоянии этого избежать.
5. Только Путин может освободить Ходорковского. Медведев уже продемонстрировал, что решить «проблему Ходорковского» не в состоянии. Хотя бы уже потому, что свобода для самого известного заключенного современной России была бы откровенной публичной пощечиной для премьер-министра. Чего ни Медведев, ни Путин допустить не могли. Путин же, вернувшись в Кремль, может действовать по принципу «я тебя посадил – я тебя и выпущу». У него, в отличие от Медведева, не будет внешних ограничений и ограничителей для принятия такого решения. Думается, для Путина важно, чтобы Ходорковский был обязан именно ему (а не Медведеву, либералам или США) своей свободой. Да и послетюремное политическое поведение опального экс-олигарха во многом зависит от того, кто именно прервет его мытарства.
Сегодня даже самые кремлевские эксперты признают, что Россия вошла в зону турбулентности – совокупность нескольких кризисов, ставящих вопрос уже о выживании и сохранении страны. Так получилось, что управлять самолетом в зоне турбулентности может только Путин. Плохо, что «у нас нет других писателей». Но было бы куда хуже, если в результате сомнительного экспериментаторства на глубоко кризисном фоне высшая власть утратила бы легитимность. Что бывает с Россией в таких случаях, мы проходили в 1917 и 1991 гг.
С возвращением, Владимир Владимирович!