Построенный как современный и безопасный аэропорт, обслуживающий внутренние и зарубежные рейсы, аэропорт Домодедово стал символом современной России при Владимире Путине: отремонтированные, загруженные международные воздушные ворота, прогрессивный взгляд на Россию. Возможно по этой причине он и стал мишенью для тех, кто борется за независимость от России.
В августе 2004 года, за несколько дней до нападения боевиков на школу в Беслане, террористки-смертницы поднялись на борт двух самолетов, вылетающих из Домодедово. Самолет взорвался, десятки пассажиров погибли. Несколько дней спустя Бригады Исламбули взяли на себя ответственность за этот теракт. Однако подозрение пало на собственно российского террориста номер один Шамиля Басаева, и на группировки, связанные с Северным Кавказом.
Несколько месяцев спустя Басаев взял на себя ответственность за взрывы, заявив, что они являются частью стратегии массового терроризма, направленного против символов российской власти. Разумеется, группировки, связанные с вооруженными выступлениями на Северном Кавказе были обвинены в том, что, судя по всему, было взрывом террориста-смертника, направленным против легкой мишени.
После событий конца лета 2004 года российские власти начали вводить новые меры безопасности, стараясь предотвратить угрозу со стороны террористов-смертников. Администрация Путина получила поддержку международного сообщества в «войне с терроризмом».
В то же время на Северном Кавказе чеченские власти при поддержке России продолжали вести грязную войну, убивая ключевых членов вооруженного подполья.
К 2006 году группы боевиков, сражающихся в Чечне и других местах Северного Кавказа, были вынуждены уйти в подполье. Взрывы террористов-смертников и наглые рейды, срежиссированные Басаевым, которые начались в Чечне в декабре 2002 года, и кульминацией которых стал захват заложников в Беслане, мало повлияли на процесс политической нормализации в Чечне, и в глазах многих, серьезно подпортили авторитет тех причин, которые сепаратисты выдвигают в качестве основания для своей борьбы с прокремлевскими чеченскими властями.
Насилие продолжалось. Все увеличивающийся уровень бедности в регионе, вкупе с жесткой и бескомпромиссной политикой пророссийского руководства в республиках Чечне и Ингушетии, вызвали всплеск напряженности и заставили вновь проявиться конфликт, который так и не был никогда до конца погашен.
Уровень насилия, в частности в Ингушетии, неуклонно рос в 2008 году, когда военное подполье провело «ребрендинг», став организацией, борющейся за установление халифата на Северном Кавказе. Удалось создать широко раскинувшуюся сеть, которая могла осуществлять акции в Дагестане, Кабардино-Балкарии, Ингушетии и Чечне, и возможно по всей России.
К концу 2008 года номинальный глава повстанческих сил Доку Умаров выпустил заявление о возобновлении атак террористов-смертников, которые он считает законным средством ведения войны. Лояльные Умарову образования начали осуществлять акции при помощи смертников в Ингушетии и Дагестане.
В течение 2009 и 2010 акции террористов-самоубийц продолжились. В 2010 году гибель двух дагестанских лидеров боевиков предположительно дала основания группировкам начать массовые акции, мишенями для которых уже стала Москва. Взрывы в метро в марте прошлого года унесли жизни 40 человек. В течение нескольких недель после них российские официальные лица и дагестанские власти объявили о гибели тех, кто стоял за этими взрывами.
Если группировки, связанные с Северным Кавказом, ответственны за взрыв в московском аэропорту, то краткосрочный ответ при помощи военной силы, сглаживающий проблемы, опутывающие регион, может оказаться недостаточным. Реакция российских властей может иметь решающее значение, она может продемонстрировать, что Россия способна решать долгосрочные проблемы, как политические, так и социальные.
Designed as a modern secure airport handling international and domestic flights, Domodedovo became a symbol of contemporary Russia under Vladimir Putin: a refurbished, busy international gateway, a progressive vision of Russia. Perhaps for this reason it was a target of groups fighting for independence from Russia.
In August 2004, a few days before militants began the Beslan school siege, suicide bombers boarded two planes leaving Domodedovo. The aircraft exploded, killing scores of passengers. Days later the Islambouli Brigades claimed responsibility for the attacks. Suspicion, however, fell on Russia’s own number-one terrorist, Shamil Basayev, and groups linked to the north Caucasus.
Months later Basayev did claim responsibility for the attacks, locating them in a wave of mass-casualty terrorism directed against symbols of Russian power. Inevitably, groups linked to the militant insurgency in north Caucasus will again be blamed for what appears to be a suicide attack directed against a soft target.
Following the events in the late summer of 2004 the Russian authorities began to deploy new security measures to try to counter the threat from suicide attackers. The Putin administration garnered support from the international community for the «war on terror».
Meanwhile in north Caucasus, the Russian-backed Chechen authorities continued to fight a dirty war, killing key members of the militant underground.
By 2006, rebel groups fighting in Chechnya and other parts of north Caucasus had been forced underground. The suicide attacks and audacious raids orchestrated by Basayev, which began in Chechnya in December 2002, and which culminated in the Beslan hostage siege, had done little to stop political normalisation in Chechnya, and had, in the eyes of many, tainted the cause of the separatists fighting against the pro-Kremlin Chechen authorities.
Violence has continued. The increasing poverty in the region, alongside the hardline policies of the Russian-backed leaderships in the republics in Chechnya and Ingushetia, has meant simmering tensions never fully being extinguished.
The level of violence, particularly in Ingushetia, rose steadily in 2008, while the militant underground rebranded itself as an organisation fighting for the establishment of a caliphate across north Caucasus. This created a diffuse militant underground with the capacity to launch attacks in Dagestan and Kabardino-Balkaria, in Ingushetia and Chechnya, and perhaps across Russia.
By late 2008, the nominal head of insurgency, Dokku Umarov, had issued statements reviving suicide attacks as legitimate tools of war. Groups loyal to Umarov launched suicide operations in Ingushetia and Dagestan.
Throughout 2009 and 2010, attacks occurred. In 2010 the death of two Dagestani rebel leaders allegedly provided grounds for groups to start mass casualty attacks against targets in Moscow. The metro blasts last March left 40 dead. Within weeks Russian officials and Dagestan authorities announced the death of those behind the bombing.
If groups linked to north Caucasus are responsible for the Moscow airport attack, a short-term military response, papering over the problems that beset the region, may not be sufficient. The response of the Russian authorities may be critical, demonstrating that Russia can tackle long-term issues, both political and social.
Cerwyn Moore is a lecturer in international relations at Birmingham University
Источник: Guardian