В первые десятилетия христианства границы Церкви по сути рассматривались как евхаристические — член Церкви, Тела Христова, это тот, кто каждое воскресенье, в День Господень, вкушает Тело Христово и пьет Его Кровь. Однако, появление проблемы «падших» и христиан, совершающих тяжкие моральные грехи, постепенно, в течение веков привело к разработке покаянной дисциплины с различными видами наказания, где в качестве одной из мер использовалось временное отлучение мирянина от причастия.
Человек, совершивший тяжкий моральный грех, но раскаивающийся в нем, рассматривается безусловно как христианин, член Церкви, которому на время закрывается доступ к Чаше. Однако, в настоящее время на практике как препятствующие причастию по отношению к мирянам рассматриваются и многие грехи, так сказать, «средней тяжести», если они не были перед причастием исповеданы у священника в таинстве покаяния.
Следует понимать радикальное различие между анафемой еретикам, с одной стороны, и епитимьей (временным отлучением от причастия) православным христианам, кающимся в моральных грехах, с другой — несмотря на то, что в древнейших церковных документах могла использоваться одна формулировка «да будет отлучен». Еретик — это человек, исповедующий неправославное учение, сознательно отвергающий церковные догматы. В силу этого он по определению не может рассматриваться как член Православной Церкви (даже если ведет высоконравственный образ жизни). Такой человек не является членом Православной Церкви вне зависимости от того, провозглашалась ли ему персонально анафема или нет. Если учение, которое он исповедует, уже было ранее анафематствовано Церковью, он сам автоматически подпадает под эту анафему. Если же в Церкви возникает совершенно новое учение, которое вызывает сомнения по поводу своей ортодоксальности, то должно произойти рассмотрение церковной властью этого учения, и если оно действительно противоречит Писанию, Преданию, уже провозглашенным церковным догматам, то всем исповедующим подобное учение, где бы они ни находились, также провозглашается анафема. Анафема в данном случае является не «процедурой отлучения», а констатацией факта, что исповедание подобных взглядов (например, отрицание единосущия Христа Отцу) является принципиально несовместимым с пребыванием в Церкви Христовой.
Однако совершенно другую картину мы наблюдаем в случае совершения православным христианином морального греха (например, воровства, прелюбодеяния, нарушения клятвы). Если при этом такой человек остается по своей вере православным (не отрекается от веры и не уклоняется в ересь) и не совершает никаких антицерковных действий (раскол), то он подлежит прежде всего отлучению от Причастия, но продолжает еще безусловно рассматриваться как христианин, член Церкви, которому, однако, временно закрыт доступ к Чаше. Первое, чего ждет Церковь от такого человека — это раскаяния. Когда подобный человек придет в себя, осознает свой грех, то, после принесения им покаяния, он подлежит епитимьи — отлучению от причастия на некоторый срок, которое сопровождается определенным подвигом (обычно — усиленные молитва и пост). И лишь после окончания епитимьи такой человек снова допускается к таинству Причастия. (Примечание: я не буду здесь рассматривать того вопроса, что покаяние иногда образно называется «вторым крещением» или что в молитве перед исповедью священник читает слова «примири и соедини его святей Твоей Церкви» — в действительности таинство крещения над согрешившими категорически не повторяется, и люди, совершившие хоть небольшие моральные грехи и приносящие в них покаяние перед священником на исповеди, вовсе не рассматриваются в силу этого как вообще нехристиане).
Подобную ситуацию знает буквально каждый современный православный христианин. Если кто-либо из православных христиан совершил определенный грех, пусть даже не очень тяжкий (например, нарушение поста), то такой человек не будет причащаться без исповеди, или же, если грех был совершен совсем недавно, даже в случае исповеди все равно не будет допущен священником к Чаше. Однако, недопущение к Чаше (по сути — временное отлучение от причастия) вовсе не означает, что Церковь отныне рассматривает данного человека как нехристианина и что она будет снова считать его христианином и Своим членом только с того момента, когда он принесет покаяние в своем грехе на исповеди. В отличие от исповедания ереси совершение не каждого морального греха обладает тем свойством, что сразу же, самим фактом ставит человека вне границ Церкви. Вне этих границ в данном случае может поставить только длительное сознательное упорство в грехе, совершенно ясное отвержение грешником призыва Церкви к покаянию, непризнание себя грешником и совершение новых, еще более тяжких грехов. В последнем случае, после определенного ожидания со стороны Церкви раскаяния грешника и после того, как она убеждается, что тот окончательно и бесповоротно стал на путь погибели, несовместимый с нормами христианской жизни и морали, происходит констатация его отпадения от Церкви и, как следствие, — также возможное анафематствование.
Остается упомянуть и о грехе раскола. Можно весьма условно сказать, что он находится как бы «между» двумя приведенными выше примерами (ересь и моральный грех). Грех раскола является грехом очень тяжким, поскольку это грех не личный, а непосредственно против Церкви, против ее единства. Однако, в отличие от ереси, он вовсе не обладает подобным свойством, что уже в момент его совершения раскольник (если он сохраняет неповрежденным догматическое учение) окончательно и бесповоротно ставит себя вне границ Православной Церкви и более не может именоваться православным христианином. Поэтому случаи анафематствования раскольников в церковной истории довольно редки (тогда как любая ересь подлежит анафеме по определению) и всегда были связаны с длительным упорством раскольников в своем грехе и совершении ими грехов новых, более тяжких. Таким образом, прецеденты анафематствования упорных раскольников, сохраняющих относительно неповрежденным догматическое учение, могут быть в целом отнесены к тому же разряду, что и анафемы на нераскаявшихся грешников, ведущих откровенно безнравственный, антицерковный образ жизни и игнорирующих призыв Церкви к покаянию.
Обратимся теперь к случаю Мазепы. Каковы должны были быть действия Церкви по отношению к нему?
Главный грех, который совершил Иван Мазепа, с точки зрения церковной, а не политической — это нарушение клятвы, присяги, данной им государю. Как я уже указывал в предыдущей статье, в истории России было огромное количество случаев нарушения такой же самой присяги, на самом разном уровне — и простыми солдатами, и военачальниками, и дворянами. Однако, Церковь никогда не предавала клятвопреступников за один этот грех анафеме с занесением имени в Синодик Недели Православия. Анафема Мазепе с занесением в Синодик только за клятвопреступление и измену является совершенно беспрецедентной.
1. Когда православный христианин совершает тяжкий моральный грех, но не отрекается при этом от веры и не уклоняется в ересь, Церковь должна прежде всего: (а) лишить такого человека права причастия, (б) обличить его в этом грехе и (в) призвать к покаянию.
2. Обличая грех, она должна, тем не менее, подождать, пока грешник сам образумится, придет в себя, раскается в содеянном и откликнется на ее призыв. Ее задача — проявить милосердие и терпение, а не поспешность и жестокость.
3. Когда произойдет осознание грешником своего падения, его отклик на призыв и обращение в Церковь, к епископу или священнику, над ним должно быть совершено таинство исповеди и на него должна быть наложена епитимья.
4. После исполнения епитимьи и разрешения ее прощенный грешник может быть снова допущен к таинству причастия.
Возможно ли здесь наложение анафемы? Лишь в крайнем случае, если грешник, длительное время не откликаясь на призыв Церкви, сознательно игнорируя его, не исповедуясь и не причащаясь, коснеет в своем грехе и совершает грехи новые, еще более тяжкие. Тем самым он показывает, что фактически уже и не является членом Церкви, поскольку не живет христианской жизнью, не исполняет церковных заповедей и полностью пренебрегает участием в таинствах.
Что мы имеем в случае Мазепы? О его переходе на сторону Карла XII Петру I стало известно в конце октября 1708 года, а предан анафеме Мазепа был уже 12 ноября того же года, то есть всего через две недели. Анафематствован Мазепа был по инициативе императора, а не Церкви, без заседания церковного суда или Собора, и двумя раздельными группами архиереев Русской Церкви (одна — в Глухове, в присутствии императора, другая — в Москве) — без общего одобрения этого решения ими на заседании Архиерейского Собора. По церковным канонам (правила свт. Василия Великого) за добровольное клятвопреступление полагается вовсе не анафема, а отлучение от причастия (сроком на 10 или 11 лет, хотя в начале XVIII-го века епитимьи Книги Правил по всей строгости практически уже не применялись). Что должна была сделать Церковь? Она должна была отлучить Мазепу от причастия, обличить его в грехе клятвопреступления и ждать его покаяния (покаяния — не возвращения под знамена Петра, а исповеди у епископа или священника в нарушении клятвы и наложения епитимьи). И лишь в случае явного отсутствия покаяния, продолжения им бесчинств и совершения новых тяжких грехов церковным судом в будущем мог быть поставлен вопрос уже и об анафематствовании, а общецерковное признание этой анафемы для Русской Церкви могло быть совершено исключительно лишь на заседании общецерковного же органа.
На самом же деле Ивану Мазепе сразу же была провозглашена анафема — то есть вынесена «высшая мера наказания», которая в действительности должна свидетельствовать о том, что человек окончательно и бесповоротно отпал от Православной Церкви — или по той причине, что (1) исповедует откровенно неправославное учение, или же по той причине, что (пусть даже номинально считая себя православным) (2) ведет откровенно безнравственный, антицерковный образ жизни, длительное время не откликается на призывы Церкви к покаянию и игнорирует участие в Церковных таинствах, либо же (3) является главой или активным последователем церковного раскола, так же не откликается долгое время на призыв к покаянию и борется с единством Церкви. Анафема (как это слово используется не в раннем христианстве, а в позднесредневековом и позже) — это констатация духовной смерти, после долгих попыток духовной реанимации. Если постараться подойти к случаю Мазепы беспристрастно, абстрагируясь от тогдашнего и современного политического аспекта вопроса (война, Россия, Украина, Европа, «европейский выбор»), только с позиций Церкви (грех клятвопреступления и положенная по канонам процедура епитимьи за этот грех), то что мы имеем?
Я взял за основу статью «Анафема» из «Православной Энциклопедии», издаваемой ранее по благословению почившего в Бозе Святейшего Патриарха Алексия II, а сейчас — Святейшего Патриарха Кирилла. Я буду последовательно цитировать самые важные отрывки этой энциклопедической и основательной статьи, которые помогут нам оценить «случай Мазепы» с позиций Церкви.
«Анафема (anathema) — отлучение христианина от общения с верными и от святых таинств, применяемое в качестве высшей церковной кары за тяжкие прегрешения (прежде всего за измену Православию и уклонение в ересь или раскол) и соборно провозглашаемое».
Измена Православию здесь — это прежде всего «уклонение в ересь или раскол» (хочу подчеркнуть, что фраза «измена Православию» здесь лишена какого бы то ни было политического или военного оттенка; речь идет исключительно о личном вероисповедании человека, а не о вероисповедании монарха, на чьей стороне кто-либо воюет). Иван Мазепа такой «измены Православию» не совершал. Он оставался по своей вере до последних дней православным христианином и умер, напутствуемый православным священником. Его переход на сторону лютеранина во время войны является изменой политической, но не церковной. Относительно «соборно провозглашаемое» было уже достаточно сказано: анафема Мазепе была соборно провозглашена — двумя раздельными группами архиереев, но этому не предшествовало заседание какого-либо соборного церковного органа, который бы эту анафему принял.
«Церковную анафему (или великое отлучение) не следует смешивать с «отлучением» (aphorismos), которое представляет собой временное исключение индивида из церковной общины с запретом участвовать в таинствах и (для духовных лиц) занимать церковные должности. Называемое иногда также «малым отлучением», оно в отличие от анафемы служит наказанием за меньшие проступки, напр.: воровство, блуд (Ап. 48), участие в получении церковной должности с помощью взятки (Ап. 30) и т. п., не требует соборного решения и не нуждается в соборном провозглашении для вступления в силу».
По церковным канонам (правила свт. Василия Великого) за клятвопреступление полагается именно отлучение (или «малое отлучение»), но ни в коем случае не анафема.
«В Православии церковная анафема представляет собой соборно провозглашаемое отлучение лица (группы лиц), мысли и действия которого (которых) угрожают чистоте вероучения и единству Церкви…
Мазепа вовсе не был, подобно Арию или Несторию, основателем нового еретического учения и не был инициатором церковного раскола. Его действия не несли угрозы учению Православной Церкви. Он был предан анафеме именно за нарушение присяги, данной императору, и за переход на сторону врага во время военных действий. Тот факт, что Карл XII был лютеранином и что переход Мазепы на его сторону в случае их победы мог бы (теоретически) повлечь и попытки отколоть малороссийскую Церковь от великороссийской (некоторые предположения относительно этого вопроса будут рассмотрены ниже), касается не непосредственного текста анафемы (где Мазепе ставятся в вину вовсе не исповедание ереси и не раскольнические действия, а клятвопреступление и переход на сторону еретика), а наших возможных исторических прогнозов.
…»врачующий» акт изоляции от сообщества верующих, акт воспитательный и в отношении анафематствованного и в отношении сообщества верных».
Если бы анафема Мазепе была бы «воспитательным» актом Церкви по отношению к нему, тогда бы этому безусловно бы предшествовал только призыв Церкви к покаянию лишь с угрозой анафемы, а не сразу с наложением ее (так как внезапно наложенное чрезмерное наказание способно лишь деморализовать человека и лишить его желания покаяться). Факты говорят скорее о том, что эта анафема была не «воспитательным средством» в руках Церкви, направленным на скорейшее покаяние Мазепы (призыва к покаянию в анафемах 12 ноября 1708 года не содержится), а оружием в «информационной войне» государства: ее целью скорее всего и являлось деморализовать Мазепу и его сторонников и пресечь авторитетом Церкви какие-либо новые попытки измены.
«Анафема применяется после неоднократных тщетных попыток вызвать у совершившего преступление покаяние и с надеждой на покаяние и возвращение его в церковное общение в будущем, а следовательно, и на спасение его».
«Неоднократных тщетных попыток вызвать покаяние» в случае Мазепы не было — он был анафематствован практически сразу же (через 2 недели), как стало известно о его преступлении. Никаких попыток обращений церковных лиц к нему с просьбой покаяться в грехе клятвопреступления не зафиксировано. В анафемах, провозглашенных 12 ноября, вообще нигде не выражается надежда на покаяние Мазепы, на возвращение его в церковное общение и на его спасение. В пространном «Слове перед проклятием Мазепы», которое произнес в Москве 12 ноября 1708 г. митр. Стефан Яворский, сначала вскользь говорится, что Спаситель «заплакалъ бы еси над его душею», но затем автор уточняет: «Но что жалети лукавого? Того мощно жалети, кто случаем впадает в яму. Аще же кто самохотне вскочит в ров, а еще иных хощет за собою повлещи, недостоин есть жаления» (http://nasledie.russportal.ru/index.php?id=histrus.javorsky01). Таким образом, епископы, проклинающие Мазепу, открыто не высказывали даже сожаления о его грехе.
«Деяния, заслуживающие анафемы, как правило, носят характер крупного догматического или дисциплинарного преступления, поэтому персональная анафема применялась в древней Церкви в основном к ересиархам, лжеучителям, раскольникам. Из-за тяжести данного наказания к нему предпочитали прибегать в самых крайних случаях, когда более мягкие средства воздействия на согрешающих оказывались безрезультатными».
Мазепа не подпадает под категорию ни ересиархов, ни лжеучителей, ни раскольников. Он не совершал крупных догматических или дисциплинарных (по отношению к Церкви, а не государству) преступлений. Первым средством воздействия на Мазепу, положенным по канонам, должно было стать, как я уже говорил, отлучение от причастия.
«Ввиду серьезности и ответственности такого шага, как предание кого-либо анафеме, уполномоченным органом для этого мог быть первоначально только представительный собор архиереев, синод во главе с Патриархом, а в наиболее сложных случаях — Вселенский Собор. Патриархи даже в тех случаях, когда единолично решали вопрос о предании кого-либо анафеме, предпочитали представить это как официальное соборное решение».
Как я уже неоднократно говорил ранее, Мазепа был предан анафеме двумя группами архиереев (одна — во главе с Патриаршим Местоблюстителем), но не Синодом и не Собором архиереев. Последний подразумевает прежде всего определенную процедуру заседаний и ведение документации («деяний»).
Следующая пространная цитата, я полагаю, не нуждается ни в каких комментариях:
«Поскольку анафема является высшим церковным наказанием, ее использование во внецерковных (в частности, политических) целях не считается каноничным: оно не имеет основания в каноническом праве. Однако в условиях тесного сближения церковной и светской власти в православных государствах иногда имела место анафема политического характера. В истории Византии известны случаи предания анафеме мятежников и узурпаторов императорской власти: в 1026 г. при деятельном участии императора Константина VIII было принято соборное постановление об анафеме организаторам и участникам мятежа. Аналогичные определения издавались и последующими императорами (в 1171 и 1272). (В 1294 Патриарх Иоанн XII Косма и епископы не допустили издания аналогичного постановления в пользу Михаила IX Палеолога). К «политическому» использованию анафемы прибегали в Византии также в период гражданской войны в 40-х гг. XIV в. Однако и тогда эта практика встретила резкий отпор со стороны таких ведущих канонистов и богословов, как Патриарх Филофей Коккин и Матфей Ангел Панарет, которые опирались в своей аргументации на уже рассмотренный трактат, приписываемый свт. Иоанну Златоусту, и мнение Феодора Вальсамона. Противники «политической» анафемы, кроме того, справедливо указывали на то, что узурпаторами были и православные византийские императоры, имена которых, следовательно, должны были быть вычеркнуты из диптихов и не поминаться на литургии, чего, однако, не происходило. В истории Русской Церкви аналогичный случай имел место на Соборе 1667 г., когда возник спор между греческими и русскими епископами относительно допустимости анафемы для заговорщиков, пытающихся свергнуть существующую власть. Греки, ссылаясь на некое Александрийское патриаршее «собрание законов», настаивали на анафеме для таких лиц, однако русские архиереи, признавая законность анафемы для еретиков и раскольников, не видели оснований отлучать от Церкви лиц, выступающих не против церковной, а против светской власти.
При императоре. Петре I, в условиях полного контроля государства над Церковью, известен случай анафемы государственному преступнику, наложенной не собором епископов, а императорским указом (отлучение от Церкви мятежника Стефана Глебова по указу от 23 авг. 1718)».
Следующая цитата:
«Предание анафеме не является актом, бесповоротно закрывающим путь к возвращению в Церковь и в конечном счете к спасению. Снятие анафемы как высшего церковного наказания происходит посредством сложного юридического действия, включающего а) покаяние анафематствованного лица, которое производится в особом, как правило, публичном порядке; покаяние приносится непосредственно через обращение к органу церковной власти, наложившему анафему, либо через лицо, им назначенное (например, через духовника), б) при наличии достаточных оснований (искренность и полнота раскаяния, исполнение положенного церковного наказания, отсутствие опасности со стороны анафематствованного для других членов Церкви) принятие решения органом, вынесшим взыскание, о прощении данного лица».
Однако, здесь необходимо отметить, что сам орган церковной власти (собрания епископов), провозгласивший анафему Мазепе, без официального заседания, без предупреждения, без канонических оснований, без длительных призывов к покаянию, без формального вызова Мазепы, находился для него уже «по ту сторону линии фронта». Мы пребываем здесь в особых условиях — военных действий. Можно, безусловно, оправдать епископов, провозгласивших анафему Мазепе, отчасти тем, что официальный вызов Мазепы на церковный суд был практически невозможен или занял бы очень длительное время ввиду ведения войны. Однако, если речь идет об органе, перед которым Мазепа должен приносить покаяние, то и требование, чтобы это обязательно было именно собрание русских архиереев, без заседания церковного суда и без вызова в церковный суд в кратчайшие сроки провозгласившее анафему и, самое главное, находящееся «по ту сторону фронта», — такое требование также едва ли сопоставимо с обычной процедурой, необходимой для снятия анафемы, процитированной выше и не отягощенной никакими политическими или военными нюансами.
«Анафема может быть снята и после смерти — в этом случае вновь допускаются все виды поминовения усопшего».
Здесь статья в энциклопедии ничего не уточняет относительно причин для посмертной отмены анафемы и процедуры такого действия. Однако, естественно можно предположить, что подобная посмертная отмена анафемы может быть совершена полномочным церковным органом в том случае, если, например, будет убедительно доказано, что наложение анафемы на того или иного скончавшегося христианина было совершено без канонических оснований и/или неполномочным органом или лицом, а также под давлением светской власти.
«Применение анафемы в Русской Церкви обладает рядом существенных особенностей по сравнению с древней Церковью. В истории РПЦ в отличие от византийской Церкви не было такого количества ересей, она почти не знала случаев явного отпадения от христианства в язычество или иные религии. Среди населения западных окраин Российского государства случались уклонения в католичество или протестантство, однако против соотечественников, вступивших в унию с Римом или перешедших в протестантство, РПЦ никогда не применяла анафему, она молилась о воссоединении их с православной Церковью. Характерной чертой РПЦ в борьбе с ересями, сектами и расколами являлось, как правило, осторожное и взвешенное применение анафемы — она провозглашалась непримиримым раскольникам и еретикам в соответствии с каноническим правом».
Гетман Мазепа не уклонялся ни в католичество, ни в протестантизм, он не был ни непримиримым еретиком, ни непримиримым раскольником. Анафема ему была провозглашена без каких бы то ни было молитв о покаянии гетмана и о «воссоединении его с православной Церковью», что ясно показывает политическую, а не каноническую подоплеку этой анафемы.
«В «Духовном регламенте» (принят в 1721 г. — д. А. Г.) подробно говорится о том, в каких случаях, за какие преступления выносится А. («…аще кто явственно хулит имя Божие или Священное Писание, или Церковь, или явно грешник есть, не стыдяся дела своего, но и паче тем чваняся, или без правильной вины покаяния и святыя Евхаристии больше году не приемлет; или чтолибо иное творит с явным закона Божия ругательством и посмеянием, таковый, по повторенном наказании, упрям и горд пребыв, достоин судится толикой казни. Ибо не просто за грех подлежит анафеме, но за явное и гордое презрение суда Божия и власти церковныя с великим соблазном немощных братий…» — Ч. 2. О епископах. 16)…».
Мазепа, согласно тексту анафемы, был осужден только за измену императору и за переход на сторону еретика, но вовсе не за хулу имени Божия, или Писания, или Церкви, или за то, что не причащался перед этим в течение более чем года. Продолжение о «Духовном регламенте» (хотя он принят после смерти Мазепы и поэтому не может привлекаться строго юридически для его случая):
«…какова процедура анафемы (если после неоднократных увещеваний «непреклонен и упрям будет преступник, то епископ и тогда не приступит еще к анафеме, но прежде о всем том, как деялось, напишет к Духовному Коллегиум, а от Коллегиум получив соизволение на письме, предаст явно грешника анафеме…» -Там же), каковы последствия анафемы для анафематствованного и его семьи («…сам точию единолично анафеме сей подлежит, но ни жена, ни дети…» — Там же) и условия разрешения от анафемы, если «изверженный» раскается и захочет принести покаяние, если же не покается и «учнет еще ругать анафему церковную», то Духовный Коллегиум просит суда мирской власти. Анафемой отсекается человек от Тела Христова, Церкви, пребывая уже нехристианином и «отчужден наследия всех благ, смертию Спасителевою нам приобретенных» (Там же)».
Никаких «неоднократных увещеваний» по отношению к Мазепе, как мы уже говорили, Русская Церковь не предпринимала. Мазепа же, со своей стороны, хотя и не принес покаяния перед русскими епископами (в условиях войны это означало прежде всего сдаться в руки Петра, то есть заточение и пытки) не допускал какого-либо публичного надругательства над анафемой, продолжал считать себя православным христианином и умер, напутствуемый каноническим православным священником (из юрисдикции Константинопольского патриархата).
Наконец, последний абзац из цитируемых мною, вскользь упоминает анафему и на Мазепу и таким образом обосновывает ее:
«Церковное отлучение провозглашалось также против лиц, совершавших тяжкие преступления против государства — самозванцев, бунтовщиков, изменников. Во всех этих конфликтах со светской властью присутствовал, однако, элемент выступления и против Православия — либо в форме сговора с еретиками (переход самозванца Григория Отрепьева на сторону польских интервентов в нач. XVII в., измена гетмана Малороссии Ивана Мазепы в 1709, во время войны со шведами), либо в виде прямых гонений на Церковь, как во время крестьянских войн XVIII в.»
Таким образом, с точки зрения автора этой статьи, единственное обоснование анафемы на Мазепу — это политическая измена (причем выше в самой же этой статье сказано, что анафематствование по политическим мотивам «не имеет основания в каноническом праве»), в которой «присутствовал элемент выступления и против Православия»: Мазепе здесь ставится в вину «сговор с еретиками». Однако, не существует абсолютно никаких исторических фактов, которые бы свидетельствовали о том, что Мазепа в случае победы Карла намеревался предпринять хоть какие-либо действия в отношении вероучения малороссийской Церкви (как нет доказательств тому, что было сразу же поставлено Петром I в вину гетману — тогда же 27 октября, как только Петр узнал об измене Мазепы — будто тот якобы намеревается «малороссийскую землю поработить по-прежнему под владение Польское, и церкви Божий и славные монастыри отдать в унию» (http://www.mazepa.name/history/jakovleva-5.html) — напомню, что Карл XII был шведом, а не поляком, и был лютеранином, а не католиком). Факты неопровержимо свидетельствуют о том, что до конца своих дней Мазепа по своей вере оставался православным христианином. Его союз с Карлом был союзом чисто политическим и не имел абсолютно никакой религиозной составляющей.
Мазепа поставлен здесь, в «Православной энциклопедии», в одном ряду с Григорием Отрепьевым (Лжедмитрием I). Однако, такое рядоположение не является корректным, так как если в случае Лжедмитрия I мы имеем все доказательства «сговора с еретиками» (то есть сознательных действий, связанных с вероучением), то в случае Мазепы такие факты совершенно отсутствуют. Лжедмитрий, во-первых, еще до анафематствования принял католицизм, во-вторых, исповедовал взгляды, будто между православной верой, католической и протестантской нет существенного различия, в-третьих, дал перед походом в Россию обещание королю Сигизмунду поддерживать в России католицизм и допустить туда иезуитов (и дал сходное обещание на поддержание католической веры в России Римскому Папе), и в-четвертых, во время своего похода на Москву предпринимал действительные попытки «экуменических контактов»: во время «путивльского сидения», например, на его обедах присутствовало равным образом православное и католическое духовенство — с той целью, что Лжедмитрий пытался сблизить их между собой. Абсолютно ничего подобного сказать о Мазепе не представляется возможным. Повторю, что насколько позволяют судить исторические данные, его союз с Карлом был чисто политическим.
Однако, зададимся теперь вопросом, каковы могли быть планы Мазепы в отношении Православной Церкви на тот случай, если бы его расчеты на освобождение Украины от России под протекцией Швеции осуществились? Абсолютно невероятными представляются «униатские» проекты, первоначально сразу же приписанные Мазепе Петром I, как только последний узнал о его измене. Мазепа никогда в своей жизни не проявлял никаких униатских симпатий. И поэтому как в анафемах 12 ноября, так и в позднем «полном» тексте анафемы обвинения в желании подчинить Украину униатству отсутствуют — очевидно, они звучали слишком нелепо. Тем более из области ненаучной фантастики представляются проекты протестантизации Украины (во-первых, совершенно отсутствуют какие-либо данные для такого предположения; во-вторых, Мазепа был глубоко верующим православным христианином; в-третьих, попытки введения протестантизма заранее были обречены на полный крах и моментально лишили бы гетмана поддержки целиком как среди населения, так и среди его же собственного войска).
Конечно же, целиком возможно предположить (как это делает проф. Юрий Мицик), что Мазепа в случае военно-политического успеха стал бы добиваться освобождения малороссийской Православной Церкви от великороссийской и обратного подчинения украинских епархий Константинопольскому Патриархату. Однако, здесь теперь необходимо сказать несколько принципиально важных вещей:
1). Мы находимся в области предположений, а не исторических фактов.
2). Даже если бы Мазепа и начал бы предпринимать подобные усилия по отделению малороссийской Церкви от великороссийской, то один собственной властью он бы сделать ничего не смог — окончательное решение этого вопроса оставалось бы за епископами и Патриархом, а не за гетманом. Сам Мазепа не смог бы рукоположить ни одного нового епископа.
3). Анафема может налагаться исключительным образом только за уже совершенные грехи (причем если это грех раскола, а не ереси — то также еще и после призывов Церкви к покаянию в этом грехе), но ни в коем случае не за одно лишь гипотетическое намерение совершить грех.
4). В более позднем тексте анафемы (http://ru.wikisource.org/wiki/Анафема_гетману_Мазепе), составленном митрополитом Киевским Иоасафом (Кроковским) уже после смерти гетмана, не упоминаются никакие планы Мазепы относительно Православной Церкви в Украине. Мазепе ставится в вину здесь следующее: измена Петру I и тем самым отвержение «Христа Господня», переход на сторону «врага Божия и святых его проклятого еретика» (взято в скобки, то есть, очевидно, присутствует не во всех списках) Карла XII, военная помощь Карлу, война против Петра, «благодетеля своего и Государя», и желание отторгнуть малороссийскую землю от великороссийской. Как видим, большинство преступлений, которые вменяются здесь, в тексте анафемы, в вину Мазепе, являются на самом деле политическими и военными. К религиозным грехам Мазепы необходимо отнести здесь только клятвопреступление и то, что он «отвержеся Христа Господня», но последнее (отречение от Христа) вовсе не имело места в жизни Мазепы. Однако, никакие планы Мазепы относительно также и отделения малороссийской Церкви от великороссийской в тексте анафемы ему не вменяются. В анафемах же, возглашенных гетману 12 ноября 1708 года, в вину ему были вообще поставлены только измена и клятвопреступление. Таким образом, теоретические планы на отделение малороссийской Церкви даже если и имели место в сознании гетмана, то как вообще не осуществившиеся (даже не начавшиеся осуществляться) и как не вошедшие в текст анафемы должны быть, безусловно, из вопроса о каноничности возложенной на Мазепу анафемы полностью исключены.
Таким образом, Мазепа никак не может быть поставлен в один ряд с Лжедмитрием I: в отличие от последнего он лично не переходил в инославие, сам не исповедовал «экуменических» взглядов и не имел никаких планов на изменение вероучения православной Церкви в Украине или на введение более «терпимой» политики по отношению к инославным конфессиям (по крайней мере, такие сведения совершенно отсутствуют). Мазепа заключил военное соглашение с королем Швеции, который был лютеранином, но это невозможно охарактеризовать как «сговор с еретиками» по вероучительным вопросам: Петр I во время той же самой Северной войны заключал союзы против Швеции с Саксонией и Данией (означает ли это «сговор с еретиками»?). Чисто же гипотетические планы Мазепы в будущем на переподчинение малороссийской Церкви Константинополю, о которых предполагают некоторые современные историки, так и не начали сколько-нибудь осуществляться.
Итак, я бегло проанализировал самые существенные пункты статьи «Анафема» из «Православной энциклопедии» и постарался сопоставить их с «делом Мазепы». Как я убедился, практически все содержание этой статьи не соответствует наложенной на Мазепу анафеме. А именно:
1) Мазепа не совершал измены Православной вере и не уклонялся в ересь или раскол. Он не относится к ересиархам или лидерам расколов, к которым обычно в истории Церкви и применялись анафемы (констатирующие поврежденность догматического учения или длительную упорную борьбу против единства Церкви).
2) За то преступление, которое он совершил (клятвопреступление), по церковным канонам (правила свт. Василия) полагается «малое отлучение» (отлучение от причастия на определенный срок), но никак не анафема.
3) Действия Мазепы, за которые он был анафематствован (клятвопреступление и измена) совершенно не угрожали на тот момент чистоте вероучения Православной Церкви.
4) Анафеме, наложенной практически сразу после перехода Мазепы на сторону Карла, вовсе не предшествовали «неоднократные тщетные попытки» Церкви призвать Мазепу к покаянию; к этому средству решили прибегнуть вовсе не «в самом крайнем случае, когда другие средства воздействия оказались безрезультатными». Церковные иерархи не высказали никакого сожаления по поводу анафематствования ими Мазепы.
5). Мазепа был предан анафеме не архиерейским собором на его официальном заседании, а просто двумя группами архиереев во время богослужения, по инициативе императора.
6). Из двух преступлений, которые были поставлены Мазепе в вину при анафематствовании 12 ноября 1708 года — клятвопреступление и измена — первое подлежит епитимье, а второе является не церковным, а политическим (хотя, безусловно, тоже может рассматриваться как грех и подлежать епитимье), тогда как «использование анафемы во внецерковных (в частности, политических) целях не считается каноничным». В позднем тексте анафемы, составленном уже после смерти Мазепы, уже большинство преступлений, которые вменяются Мазепе, являются политическими и военными, а не церковными.
7). В условиях ведения войны абсолютно невероятным представляется вызов Мазепы на суд русских архиереев; однако, архиереи даже не уведомили Мазепу каким-либо образом о намерении его анафематствовать. Еще более невероятным представляется и прохождение Мазепой обычной процедуры «снятия» анафемы — покаяния перед тем органом, который анафему наложил. Грех клятвопреступления сам по себе в обычной духовнической практике подлежит просто исповеди у священника или епископа и наложению епитимьи на согрешившего.
8). Наконец, в переходе Мазепы на сторону Карла XII мною не было обнаружено никаких «элементов выступления против Православия» и «сговора с еретиками» по вероучительным, а не по военным вопросам — столь очевидных, напротив, в случае Лжедмитрия I (который и сам принял католицизм, и имел заранее задекларированные им планы на пропаганду католицизма в России).
Религия в Украине